|
ЛИТЕРАТУРА, МЕМУАРЫ |
В Киевском музее русского искусства находится портрет княгини Н.Г.Яшвиль, исполненный в 1905 г. Михаилом Васильевичем Нестеровым. Возможно, это не лучшая работа большого мастера у него есть вещи более характерные, более совершенные в композиционном отношении, но несомненно, во-первых, что она показательна для творчества художника, а во-вторых, что задачу представления человека интересного, думающего, с богатым внутренним миром он выполнил с обычным для него уже в это время блеском.
Наталья Григорьевна Яшвиль (1861-1939) изображена прогуливающейся на фоне сумеречного пейзажа в шляпе и строгом костюме. Она, сухопарая и прямостанная, не производит впечатления красавицы, но в сдержанности ее движений ощутимы твердость и решительность, в глазах светится пытливый ум, понимание и доброжелательность. Это человек, достаточно переживший на своем веку и научившийся справляться с обстоятельствами. Нестеров, привыкший писать святых, не отказывает себе в удовольствии и в ее смуглом лице со сжатыми губами и глубоко посаженными глазами подчеркнуть момент особой благочестивости.
Княгиня прожила жизнь долгую и не самую веселую. Судьбой ей было определено терять самых близких людей и выходить из этих испытаний еще более укрепившейся. Она пережила смерть мужа, горячо любимых детей, потерю родного дома, уход в эмиграцию с поразительной стойкостью и несгибаемостью.
Наталья Григорьевна была дочерью наказного атамана Черноморского войска Г.И.Филипсона, по матери принадлежала к старинному флотскому роду Морских-Кирсановых. Училась дома и в пансионе, пению в Петербургской консерватории. Поздно, в 30 лет, вышла замуж за полковника князя Николая Владимировича Яшвиля, принимавшего участие в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. и служившего затем при генерал-губернаторе И.В.Гурко в Варшаве.
От брака родилось двое детей, Татьяна и Владимир, которые осиротели в 1894 г. после трагической смерти отца в служебной поездке. Молодая вдова, получившая в наследство большое и совершенно расстроенное имение Сунки в Киевской губернии, поселилась там, посвятив себя воспитанию детей.
Нестеров вспоминал, что стараниями энергичной и властной хозяйки разоренное имение превратилось в образцовое: с виноградниками, фруктовыми садами, огромным, приведенным в порядок лесным хозяйством. В Сунках была построена прекрасная школа, где дети обучались различным ремеслам, организована мастерская кустарных вышивок. Это было время широкого распространения меценатства в России: М.К.Тенишева развивала искусства в Талашкине, С.И.Мамонтов в Абрамцеве, Н.Г.Яшвиль в Сунках. Образцами для вышивок служили музейные вещи XVII-XVIII вв. Вышивки пользовались большим успехом, давали заработок крестьянкам и даже получили золотую медаль в Париже.
В Киеве княгиня Яшвиль жила в небольшом особняке напротив дома Нестеровых и вскоре подружилась с художником. «Наталья Григорьевна, писал Нестеров, в моей жизни заняла большое место. Она сердечно, умно поддерживала все то, что могло меня интересовать, духовно питать. Часто у нее я находил душевный отклик, как человек и как художник. Ее богатая натура была щедра в своей дружбе, никогда ни на час не покидала в трудные минуты. Видя иногда меня душевно опустошенным, одиноким, она звала меня вечером к себе и частью в беседах об искусстве, частью музыкой Шопеном, Бахом, а иногда пением итальянских старых мастеров небольшим приятным своим голосом возвращала меня к жизни, деятельности, к художеству. Я уходил от нее иным, чем приходил туда.
У нее были обширные знакомства, связи, по преимуществу среди киевской знати. За массой дел по имению, по разным светским и благотворительным обязанностям она успевала заниматься искусством. Она хорошо, строго, «по-чистяковски» рисовала акварелью портреты, цветы. Как-то сделала и мой портрет... »
В 1905 г. Яшвиль предложила художнику поселиться летом на хуторе Княгинино, что находился в четырех верстах от Сунок. Там в небольшом домике, обставленном в строгом английском вкусе, Нестеров с семьей проводил летние месяцы девять лет. Кругом был большой фруктовый сад, два пруда, в одном из которых водились караси, карпы, в другом было очень удобно купаться.
Много лет спустя на отдыхе в Гаспре Нестеров читал «Записки» Е.Р.Дашковой, сподвижницы Екатерины II. «Умная была дама, писал он жене, и чем-то местами напоминает другую умную даму, Н.Г. Люблю я эту породу людей, особенно женщин...».
В Сунках незаметно подросли дети. Дочь Татьяна тоже потянулась к искусству и получила в Киеве художественное образование. Когда Нестеров писал свою большую, программную картину «Святая Русь», он изобразил ее там в виде одного из поводырей. Он увидел в ее лице чистоту и истовость.
Когда наступила мировая война, мать и дочь стали сестрами милосердия, устроив в своем киевском доме лазарет. Потом княгиня руководила большим госпиталем на 600 человек и проводила там все время с утра и до ночи, ездила в Австрию для осмотра лагерей русских военнопленных. Татьяна Николаевна работала санитаркой в передовом отряде 9-й армии. В 1917 г. она вышла замуж за капитана Преображенского полка Г.М.Родзянко, сына председателя Государственной Думы.
Судьба однако отпустила ей еще меньше женского счастья, чем матери. Через год она овдовела. Ее муж и брат Владимир, оба вернувшиеся в Киев из плена, были расстреляны большевиками в январе 1918-го.
Оставшись одни, мать и дочь, замкнувшиеся в себе и еще более обратившиеся к Богу, приняли активное участие в Белом движении. Они переправляли офицеров на юг в Добровольческую армию, прошли вместе с ней тяжелое отступление и в конце концов на английском эсминце эвакуировались из ставшего неласковым Крыма в Константинополь.
В 1922 г. они добрались до Праги и остались там. Средства на жизнь у них были, и хотя благостная жизнь в Сунках осталась позади, но связи с изобразительным творчеством они не утратили. В Праге они подружились со знаменитым русским ученым, академиком Никодимом Павловичем Кондаковым и приложили много усилий для развития вначале кружка, а после смерти ученого института его имени. Кондаков (1844-1925) был крупнейшим знатоком иконописи и византийского искусства, сумевшим сплотить вокруг себя и направить на активную научную деятельность целую группу исследователей, продолжавших его дело в течение десятилетий.
Наталья Григорьевна была кипучим членом правления института, участвовала в научной, издательской и просветительской работе. В.Ф.Булгаков, последний секретарь Л.Н.Толстого, получивший при своем отъезде в 1923 г. в Прагу наставление от Нестерова встретиться с нею («Это человек большой, высокой души и крепкого, независимого, как адамант, нравственного характера»), нашел ее почтенной старой женщиной, заметно выделявшейся среди прочих дам эмигрантского общества. Она уделяла главное внимание изучению иконописи и устройству иконописных мастерских. По ее инициативе при институте трижды устраивались курсы иконописи, руководимые П.М.Софроновым, в 1932 г. в Праге прошла выставка икон.
Княгиня и сама активно писала на чужбине иконы и портреты (в частности Н.П.Кондакова). Кроме того, она исполнила цикл миниатюр к церковным текстам, нарисовала и издала серию рождественских открыток, иллюстрировала сказки А.С.Пушкина, расписывала фарфор, деревянные изделия и ткани.
Религиозная тематика определяла и художественное творчество ее дочери. Татьяна Николаевна Родзянко бережно и самоотверженно старалась сохранить и даже развить национальную традицию прикладного искусства на чужой почве. Много занималась она по старой памяти вышиванием, и именно иконных изображений. Вышитые ею образа («Богоматерь Знамение», «Архангел Михаил») попадали даже в православные храмы Америки. Кроме того, при Кондаковском институте она руководила эмалевой мастерской имени княгини М.К.Тенишевой. В этой мастерской ею был выполнен большой эмалевый крест для одного из алтарей собора Св. Вита в Праге.
Мать и дочь не потерялись в эмиграции, оставили в ней заметный след и пользовались большим уважением в русских кругах. Но эмигрантский хлеб вдали от родной земли, воспоминания о которой неизменно сохранялись в истерзанных душах, был горек и для них. 6 ноября 1933 г. Татьяна Николаевна скоропостижно скончалась в возрасте 41 года. Некролог в ее память тихо прозвучал в парижской газете «Возрождение» на фоне общего ликования по случаю Нобелевской премии И.А.Бунина.
Еще через шесть лет, в июне 1939 г., закончила свой жизненный путь княгиня Наталья Григорьевна. Мать и дочь не разлучились и после смерти, их могилы на Ольшанском кладбище в Праге находятся рядом, они покоятся под одинаковыми деревянными крестами. Могила дочери более обустроена и обнесена каменным бордюром (наверное, постаралась мать). На могиле матери, ушедшей последней из семьи, только простой земляной холм.
Прага
|
|
|
|
|