"Русская мысль", Париж, N4293 18.11.99: РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ. Изгнание в вечность: Григорий Бонгард-Левин. "Сто мельниц мелют: "Ам! Стер! Дам!"." Иван Шмелев в Голландии.

Сочинения И.С.Шмелева, покинувшего Москву в ноябре 1922 г., стали известны на Западе вскоре после того, как писатель поселился во Франции. Роман "Солнце мертвых" был издан в Париже по-французски в 1923 г., в Берлине по-немецки в 1925-м. "Неупиваемая чаша" во французском переводе была опубликована в Париже в 1924 г., а через год появился французский перевод "Человека из ресторана".

Меньше известно о голландских переводах сочинений Шмелева и его связях с голландскими писателями, литераторами, славистами. В 1998 г. мне удалось побывать в Лейдене, Гааге и Амстердаме и собрать некоторые материалы по этой теме. Заведующий славянским отделом библиотеки Лейденского университета Ян Пол Хинрикс предоставил мне письма Шмелева к известному голландскому ученому Николасу ван Вейку (1880-1941), которые хранятся в архиве университета.

В 1926 г. амстердамское издательство "De Spieghel" издало по-голландски в переводе А.Я.Козловой и с предисловием ван Вейка небольшой сборник под общим названием "Про одну старуху", куда вошли две повести Шмелева "Про одну старуху" и "На пеньках", ранее напечатанные в парижском журнале "Современные записки". Ван Вейк первым из голландских ученых обратился к творчеству Шмелева. В архиве имеется любопытный документ тетрадь выдачи русских книг из личной библиотеки ученого, в том числе сочинений Шмелева.

Ван Вейк уже со студенческих лет увлекался древнерусской и классической русской литературой, особенно Пушкиным, Гоголем, Тургеневым, Достоевским. В 1903 г. он впервые посетил Россию, затем несколько раз вплоть до 1917 г. бывал в Москве и Санкт-Петербурге. [На снимке: Николас ван Вейк.]

В письме к ван Вейку от 8 ноября 1926 г. Шмелев писал: "Глубокоуважаемый Николай Васильевич (позволю себе обратиться к Вам по-русски). Ваше внимание к моей книге "Een oud vrouwtje" ("Про одну старуху". Авт.), Ваше предисловие к ней, столь лестное для меня, глубоко меня тронули. Благодарю Вас от всего сердца. Примите от меня в память посылаемую при сем книгу. Внимание европейского ученого всегда ценно для нас, русских: по общей культуре Европа для нас учитель, старший. Тем более ценно такое внимание теперь, когда мы оторваны от родной земли... Низко Вам кланяюсь. Будьте здоровы и счастливы! С глубоким уважением к Вам. Ив. Шмелев. Capbreton (Landes)".

В библиотеке Лейденского университета хранится экземпляр книги голландский перевод "Про одну старуху", присланный Шмелевым ван Вейку. На авантитуле автограф русского писателя: "A Monsieur le professeur Dr. N. van Wijk с глубокой признательностью и уважением. Ив.Шмелев. Capbreton, ноябрь 1926 г.".

22 августа 1927 г. датируется автограф Шмелева на экземпляре русского издания книги "Про одну старуху. Новые рассказы о России" (Париж, 1927): "Дорогому другу и знатоку русской словесности Николаю Васильевичу Ван Вейку N. van Wijk сердечнейший привет! Ив. Шмелев. Capbreton (Landes). 22 августа 1927".

После выхода в конце 1926 г. книги ван Вейка по истории русской литературы, которая стала учебным пособием для студентов, ван Вейк, очевидно, послал экземпляр Шмелеву. Увидев свое имя среди крупнейших русских писателей и прочитав предисловие ван Вейка к голландскому переводу "Про одну старуху", где Шмелев отнесен к классикам русской литературы, Иван Сергеевич направил голландскому слависту письмо, в котором выражал сомнения в такой высокой оценке своего творчества. Об этом Шмелев сам сообщал А.И.Деникину 11 декабря 1926 г. из Севра:

"Здравствуйте, дорогой Антон Иванович!
...Я теперь голландский писатель. Моя "голландка" (речь идет о переводчице А.Я.Козловой. Авт.) пишет мне, что издательство заключило ей небольшой договор. Но зато читает лекции в Лейдене и Амстердаме проф. van Wejk и в предисловии отнес к... классикам, поставив мое глупое имя рядом с вершинами России. Я написал ему вежливый протест. Нельзя так! Это для меня и лестно, и честно говорю стыдно изрядно. Не написано еще самое ядро. Нет "леса"".

14 июня 1927 г. Шмелев посылает свой только что вышедший в Париже роман "Человек из ресторана" ван Вейку. На титульном листе автограф: "Профессору-слависту Николаю Васильевичу ван Вейку с глубоким почтением и надеждой на встречу. Ив. Шмелев. Capbreton. 14 июня 1927 г.".

Их переписка продолжалась. 2 сентября 1927 г. Шмелев пишет из Капбретона:

"Глубокоуважаемый и дорогой Николай Васильевич,
О, конечно, я очень рад вниманию к моим писаниям, Вашему вниманию. Я уверен, что проредактируемый Вами перевод блестящий. Гонорар как Вы скажете. Я всецело в Вашем распоряжении. Сообщите лишь милой Анне Яковлевне, я ей все представил, и все в ее выборе. Она Вас глубоко чтит, и я уверен, что Ваше внимание ко мне может ей доставить только высокое удовлетворение.
Еще раз сердечно благодарю Вас и жму руку. Я, положительно, счастлив! Ваш преданный Ив. Шмелев".

Из следующего послания открытки, отправленной Шмелевым из Севра в Лейден 14 ноября 1927 г, явствует, что речь идет об издании голландского перевода "Неупиваемой чаши", выполненного А.Я.Козловой и под редакцией ван Вейка.

Шмелев продолжал посылать ван Вейку переводы своих сочинений. В личной библиотеке последнего сохранились шесть книг с автографами писателя. На авантитуле немецкого перевода рассказа "Под горами" (Лейпциг, 1930) надпись: "Глубокоуважаемому, дорогому Николаю Васильевичу Ван-Вейку, великому слависту и другу русской литературы привет и почтение. Ив. Шмелев. 29.XII.1930. Sevres. С Новым годом и Новым счастьем"; а на книге "Въезд в Париж" (Белград, 1929) слова: "Славному предстателю за литературу русскую перед Европой, глубокоуважаемому Николаю Васильевичу Ван-Вейку с глубокой признательностью подношу. Ив. Шмелев. Русское Рождество. 7.I. 1931. Сэвр". Среди посланных Шмелевым книг с автографами "Родное", немецкий перевод романа "История любовная".

В личном архиве Б.К.Зайцева хранится письмо Шмелева, датированное 5 августа 1931 г. (послано из Капбретона), которое непосредственно связано с изданием его книг в Голландии. Вот несколько строк из этого письма: "Голландский книжный рынок невелик, тиражи маленькие. Сужу по рассказам знающих. Две мои книжки на голландском языке были изданы (должно быть небольшим, новым) издательством "Die Spieghel" Amsterdam (более точно не знаю), в 1000 экземпляров. Издано очень чисто. Это 1) Неупиваемая Чаша 2) "Про одну старуху" и "На пеньках". Переводила Анна Яковлевна Козлова. Отзывы в голландской прессе были хорошие, большие статьи, между прочим, профессора Ван-Вейка. Козлова... была в апреле в Париже, теперь, по словам моей племянницы, которая ее навещала и не застала уехала куда-то в санаторию. Есть еще у меня переводчики... Насколько опытные не знаю... Очень, думаю, аккуратные, вдумчивые. Они взяли моего "Человека", работают".

Последнее письмо Шмелева, судя по архиву ван Вейка, было послано в Лейден 16 ноября 1932 г.

"Глубокоуважаемый и дорогой Николай Васильевич,
       Примите от сердца посылаемый скромный мой дар немецкий перевод повести "На пеньках", недавно изданный берлинским "Eckart-Verlag"... Восемь уже лет, как написана эта повесть, где исповедь крик "бывшего человека", и до сей поры я еще не получал такого отклика, такого понимания, какое я только что получил от иных немецких читателей. Очевидно, теперь только начинают постигать, до чего же опустошен мир! Слава Богу. Покойный Ю.И.Айхенвальд, критик тонкий, признал за "Пеньками" большие художественные достоинства, но ободрял себя и читателей надеждой, что еще не так все безнадежно, что мир и человек в мире найдут себя, восстановят утраченные ценности. Я никогда этого не отрицал: я лишь взывал ищите, удержите последнее, ценнейшее, божеский лик в человеке, ныне стираемый.
       Я не знаю, как отнеслась к "Пенькам" критика в Голландии; я знаю, что Вы приняли эту повесть, что она близка душе Вашей. Но не знаю я, с достаточной ли чуткостью дана она в голландском переводе. С тем большим удовольствием посылаю Вам перевод немецкий, что он выполнен мастерски, с сохранением моего тона-ритма... Я не знаток в немецком языке, но мне говорили так знатоки. Интересно, как на Ваш суд?..
       А я все прихварываю и в светлые промежутки дописываю новую вещь роман? "Няня из Москвы". Боюсь, что не похвалит меня за нее наша интеллигенция, и..., может быть, Европа, если прочтет. Это оценка всего простой, массовой, народной, бесхитростной русской душой старой няней совестью ея. Но, по языку, вещь очень трудная для перевода, полагаю. Это как бы "человек"... только не "из ресторана", а... из "господской семьи", многое повидавший. Ну, что Бог даст. С глубоким уважением к Вам. Ив. Шмелев".

Впервые опубликованная по частям в "Современных записках" в 1934 г. "Няня из Москвы" вышла отдельной книгой в Париже в 1936 г. и сразу же получила восторженные отклики в русской эмигрантской и зарубежной прессе. Вскоре был сделан немецкий перевод романа, и экземпляр книги с надписью Шмелев отослал ван Вейку в Голландию.

Ван Вейк не только способствовал переводу на голландский язык сочинений Шмелева, но и выдвинул его в 1931 г. кандидатом на Нобелевскую премию.

Шмелев поддерживал со своими голландскими коллегами и друзьями добрые отношения и в последующие годы. В одном из писем к Б.И.Николаевскому, известному политическому деятелю, он сообщил о своем намерении во время немецкой оккупации поехать в Голландию к друзьям, но в визе ему отказали.

При жизни ван Вейка и Шмелева другие сочинения русского писателя на голландском языке изданы не были. Сейчас в Голландии интерес к творчеству Шмелева, особенно после издания его сочинений в России, возрастает, и хочется надеяться, что вскоре на голландском языке будут изданы другие романы, повести, рассказы русского писателя.

Вернемся к августу 1930 года. Шмелев, ожидая приезда во Францию голландской переводчицы, сообщил об этом своему другу Константину Бальмонту.

Поэт 30 августа 1931 г. написал по этому поводу шуточное стихотворение "Русско-голландский Союз", которое из Капбретона послал писателю. Позволим себе привести его полностью:

К Шмелеву прибыли Голландки,
Две исполинши ой, ой, ой!
И вдруг запели две шарманки:
"Тень тобрый, труг любезный мой!"
Московский хлебосол-хозяин,
Иван Сергеевич не мог
Не быть учтив, и, чрезвычаен,
Меж ними реет диалог.
Ваш "Человек из ресторана"
Гигантша старшая рекла,
"Переведен и без обмана
Вам будет слава и хвала.
Но изъясните нам прикрасы,
Которых по-голландски нет:
Что означает выкрутасы,
И тут как тут, и встать чем свет?"
И сыплют, сыплют понемножку,
И грустно думает Шмелев:
"Да хоть разбейтесь вы в лепешку,
Но вам не оценить сих слов".
На спросов быструю стихию
Сдержать-ли? Подвиг тут не прост.
И из Голландии в Россию
Иван Сергеич строит мост.
Он постигает все, до нитки,
Что значит в смятку сапоги,
И дать с размаху под микитки,
И утром с левой встать ноги.
Мелькает карандаш умильно,
Душа при подвиге светла,
И источается обильно
Голландский чистый пот с чела.
Вопрос к вопросу все крепчает,
Голландский пляшет конь-игрень,
Шмелев со вздохом примечает,
Что у него давно мигрень.
И комментарий перекличка,
Век канителиться готов,
Но, слава Богу, вмиг затычка:
Уж бьет одиннадцать часов.
Изящный книксен: "Быть здорову!"
Уход огромнейших двух дам.
И снится до утра Шмелеву,
Сто мельниц мелют: "Ам! Стер! Дам!