РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

 

ИЗ ЖИЗНИ РУССКИХ В ФИНЛЯНДИИ

Осужденные за измену

Осенью 1955 г. в обзоре, подготовленном Охранной полицией Суоми, говорилось, что среди небольшой части русской диаспоры отмечена активность, характерная для деятельности эмигрантских организаций 20-30-х годов. Речь шла в основном об антисоветской деятельности Народно-трудового союза (НТС) на территории Финляндии. Тремя годами раньше Охранная полиция зафиксировала случаи запуска с территории страны воздушных шаров с антисоветскими материалами. Осенью 1954 г. в районе Кухмо были обнаружены листовки НТС, содержавшие резкую критику Хрущева и Маленкова. Вскоре власти выяснили, что по меньшей мере пять человек занимались хранением и пересылкой литературы НТС. В октябре 1957 г. трое активистов этой организации были привлечены Хельсинкским городским судом к ответственности за распространение печатных материалов, порочащих иностранное государство. На суровость приговора условное лишение свободы подсудимым жаловаться не пришлось.

Судебный приговор не поставил точку на политической активности русских, настроенных антисоветски. Осенью 1958 г. работник советского посольства Григорий Голуб, курирующий русскую диаспору, встретился с представителем финской полиции, чтобы высказать претензию по поводу обнаруженного в книжном магазине антисоветского издания. Он предупредил, что если продажа отпечатанной в Париже на финском языке газеты «Воскресение России» не прекратится, правительству Суоми будет направлена соответствующая нота. Финны, испытывавшие сильное давление со стороны СССР, обострять и так напряженную ситуацию не захотели: нежелательное издание незамедлительно было изъято из продажи.

Охранная полиция в тот год с особой тщательностью вела контроль за жившими в Финляндии русскими, подозреваемыми в нелояльности к СССР. В поле ее зрения попал возвратившийся из Советского Союза «узник Лейно» Владимир Бастамов (см. «РМ N4371). О его контактах с представителем Народно-трудового союза в Стокгольме Александром Тимофеевым стало известно как финской, так и шведской спецслужбам. Наблюдение за Бастамовым и Тимофеевым принесло свои плоды: выяснилось, что одним из курьеров организации была Ольга Башмакова, осуществлявшая связь с группой сторонников НТС в Ленинграде. Ее муж Александр Башмаков занимал должность старосты Хельсинкского частного православного прихода, священником которого был Леонид Герасимов. Он-то и дал показания относительно «преступной деятельности» супругов. В квартире Башмаковых Охранная полиция произвела обыск и обнаружила большое количество печатных материалов солидаристов.

В ходе следствия выяснилось, что Башмаковы наладили связь с НТС в 1955 г., дважды по заданию организации в качестве туристов посетили Ленинград. Рассмотрение этого дела совпало с внутреннеполитическим кризисом в стране и обострением советско-финских отношений, что не могло не сказаться на судьбе арестованных. Суд над членами НТС в той политической ситуации мог выглядеть как уступка советской стороне, как свидетельство, что власти Финляндии не допустят никакой антисоветской деятельности на своей территории. Супругов Башмаковых обвинили в измене родине, Александра приговорили к году и четырем месяцам тюремного заключения, Ольгин срок был на два месяца короче.

Успехи Охранной полиции в выявлении нежелательной для страны антисоветской деятельности безусловно связаны с одним из «узников Лейно» Кириллом Пушкаревым. По возвращении из СССР и прохождении курса восстановительного лечения бывший сотрудник русского отдела финской полиции был взят на службу прежним ведомством. Одним из направлений его работы стало отслеживание деятельности НТС в Финляндии и за ее пределами. Более подходящего человека для выполнения этого задания вряд ли можно было найти.

Еще в двадцатые годы Кирилл Пушкарев познакомился с Виктором Ларионовым, членом НТС, жившим после войны в ФРГ. Пушкарев в молодости интересовался искусством, выступал даже на сцене любительского театра. Его стихи печатались в журнале Ивана Савина «Дни нашей жизни» рядом с прозаическими зарисовками Виктора Ларионова, высланного из Финляндии после взрыва в ленинградском партклубе. Благодаря этому знакомству Кирилл Пушкарев был хорошо осведомлен о положении дел внутри НТС.

К большому разочарованию Охранной полиции ее ценный сотрудник имел еще одного работодателя, более настойчивого и требовательного. На первую встречу с Кириллом Пушкаревым, а вернее Корнелом (он к тому времени сменил фамилию), сотрудник КГБ вышел в конце 1958 года. Это был упомянутый уже Григорий Голуб. Он напомнил Пушкареву про подписанное при освобождении обязательство о сотрудничестве; прозвучали и угрозы, что в случае отказа родственники Кирилла, жившие в СССР, столкнутся с большими неприятностями. КГБ, как и Охранную полицию, интересовала деятельность НТС. Кроме того, требовалась информация о жизни вернувшихся в Финляндию «узников Лейно»; много вопросов возникало по работе Охранной полиции, в частности нужны были протоколы допросов бежавших из СССР П.Тупицына и В.Форселя.

Осенью 1961 г. о сотрудничестве Пушкарева с КГБ стало известно Охранной полиции. Об этом печальном для финской спецслужбы (агент свой сотрудник) происшествии сообщили президенту. Большое неудобство для властей создавало и то обстоятельство, что в эту историю был вовлечен сотрудник советского посольства Иван Сергеев, сменивший покинувшего ранее Финляндию Григория Голуба. Шума поднимать никто не хотел. Сергеев по просьбе финских властей выехал из страны, а Кирилл Пушкарев вновь оказался в тюрьме. Его судили, как и Башмаковых, за государственную измену к отсиженным советским десяти годам прибавились полтора финских.

В работе Юхо Похъенена, охватывающей 1945-1972 гг., описание антисоветской деятельности русских ограничивается приведенными примерами. Видимо, время и политическая ситуация в стране сделали свое дело. В послевоенной Финляндии русские, не принявшие революции и не смирившиеся с послеоктябрьской действительностью, лишились возможности заниматься общественно-политической деятельностью. Людям, привыкшим к активной жизненной позиции, пришлось довольствоваться семейно-приятельским сообществом. В крайних случаях, когда вынужденная немота становилась невыносимой, обращались к зарубежным изданиям.

В июне 1973 г. «Русская мысль» опубликовала статью жителя Хельсинки «Рыба с головы воняет». Гневная отповедь автору, посмевшему критиковать политику Кекконена, не заставила себя долго ждать. На страницах издания РКДС «Наша жизнь» появился материал Н.Форсблум «Открытый ответ анониму», подготовленный, как позже выяснилось, по заказу советского АПН. Н.Форсблум, жившая в начале 30-х в Хельсинки, наверняка не читала в молодости журнала «Клич», иначе обязательно обратила бы внимание на небольшую, но примечательную деталь: под статьей в парижской газете стояла подпись Спектатор, этим же псевдонимом, но только в латинском варианте Speсtator, подписывал свои материалы один из авторов выборгского журнала «Клич».

ЭДУАРД ХЯМЯЛЯЙНЕН


Хельсинки



©   "Русская мысль", Париж,
N 4383, 01 ноября 2001 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»: РУССКАЯ МЫСЛЬ

    ...