Новые московские публикации
из парижских архивов писателя
Архив выдающегося русского писателя Ивана Сергеевича Шмелева (1873-1950), хранившийся во Франции и после долгих переговоров переданный в апреле 2000 г. в дар Российскому фонду культуры его внучатым племянником и наследником Ивом Жантийомом, в основном состоит из писем. Это обычная переписка литератора-эмигранта, чьи друзья, издатели и читатели были разбросаны по всему миру, под конец жизни одинокого, преследуемого болезнями и житейскими горестями и в многочисленных посланиях отводившего исстрадавшуюся, тоскующую душу. В одном его письме с горечью и иронией сказано: «С отчаяния и негусу напишешь».
В России Шмелев потерял единственного сына Сергея, деникинского офицера, 3 марта 1921 г. расстрелянного большевиками в Крыму; в 1936 г. скончалась его жена Ольга Александровна, преданно помогавшая мужу в литературной работе, бывшая его первой слушательницей и критиком, державшая на себе весь дом и быт (см. Ив Жантийом-Кутырин. Мой дядя Ваня. Воспоминания об И.С.Шмелеве. Письма И.С.Шмелева Иву Жантийому-Кутырину. М., 2001). О горе и несчастьях писателя все знали, старались его поддержать, отвлечь, выслушать, сказать в письмах доброе слово. И женщины здесь оказались более чуткими и милосердными, чем мужчины, более прислушивавшиеся к собственному самолюбию, политическим и литературным пристрастиям. Их письма непонятны без ответов самого Шмелева.
Из сотен и сотен женских писем Шмелеву хотелось бы выделить послания трех очень разных корреспонденток, отразившие важные этапы эмигрантской биографии писателя. Прежде всего это знаменитая поэтесса и критик Зинаида Николаевна Гиппиус (1869-1945). Вот типичная «звезда» Серебряного века, изысканная и хищная декадентка, блестящий, по-мужски сильный, холодный и злой ум (который, заметим, мешал ей быть хорошей лирической поэтессой), воплощенная беспощадная ирония, скептицизм и острый язык. Давно уже сроднившаяся с европейской жизнью интеллигентка Гиппиус и толком еще не знающий французского языка замоскворецкий купеческий сын, неонародник и почвенник Шмелев не просто представители враждующих литературных лагерей эмиграции «левого» и «правого», прежде всего они люди разных культур. Тем удивительнее их уважительный взаимный интерес, доброжелательность их очень литературной переписки.
Шмелев неожиданно пишет знаменитой поэтессе блестящее «парижское» письмо, демонстрируя владение французской культурой, «анатольфрансовским» стилем сатирического фельетона и походя делая глубокие замечания о парижской жизни и эмиграции. Гиппиус вполне оценила его незаурядное мастерство повествования, была очарована тонкими комплиментами ее прославленному уму и вкусу и доверием; ее ответные послания, особенно второе, содержат точную, вполне объективную оценку шмелевского дарования, его места в богатой и пестрой литературе русской эмиграции. Впоследствии они, разумеется, поссорились, изверившийся и отчаявшийся Шмелев зло и несправедливо говорил и писал о Гиппиус и особенно о ее муже Д.С.Мережковском. И все же эти письма очень разных людей и писателей навсегда останутся свидетельством литературного взаимопонимания и уважения.
А вот Ксения Васильевна Деникина (1892-1983) совсем другая. Не в том даже дело, что она жена знаменитого вождя белой России, генерала и литератора Антона Ивановича Деникина, генеральш в эмиграции было много. Деникины самые близкие друзья Шмелевых. Ксения Васильевна даже внешне похожа была на Ольгу Александровну: житейски мудрая, практичная, самоотверженная русская женщина, замечательная жена и мать, прекрасно готовившая, собиравшая грибы и ягоды, делавшая настойки и соленья.
Они дружили семьями, были соседями по даче в Ландах, их дети, маленький Ивушка и Мариша, вместе играли и росли. Генеральша любила и умела петь романсы, не чужда была литературе: ей принадлежат воспоминания о Шмелеве. Письма его Деникиным (среди них, кстати, есть и несколько посланий Борису Зайцеву) хранятся в Бахметевском архиве Колумбийского университета (США), но несколько интересных шмелевских посланий сохранились в его парижском архиве (Шмелев печатал письма на машинке и делал копии, что-то не было отослано). Эта дружба с близкими по духу и вере русскими людьми поддерживала Шмелева. Понятно, что тон и содержание их переписки совсем иные, нежели очень литературные послания к злоязычной Зинаиде Гиппиус, здесь звучат слова дружбы, простые сильные чувства, и особенно значимо поминальное слово Шмелева об Антоне Ивановиче Деникине, в чем-то близкое древнерусским житиям.
И, наконец, удивительный роман в тысяче с лишним (!) писем, только теперь обнаруженный в Голландии и привезенный в Россию (см. Н.Б.Волкова, Л.В.Хачатурян. Переписка И.С.Шмелева и О.А.Бредиус-Субботиной. // «Отечественные архивы», 2000, N 4). Нечто подобное уже было в жизни Шмелева, когда после смерти жены он встретился в Риге с двумя русскими женщинами немецкого происхождения, матерью и дочерью Раисой и Людмилой Земмеринг. Его проникновенные, дружеские письма им за несколько десятилетий хранятся в монастыре Св. Троицы в Джорданвиле (США) и ждут своих публикаторов и читателей, и тогда нам откроется новый Шмелев. Но там «почтового романа» не получилось, ибо еще молодая и красивая Раиса Земмеринг была трезво умна и дальновидна, а гимназистка Людочка слишком юна и здорова душой для таких «достоевских» надрывов и исступленных восторгов.
Нужно было, чтобы в 1939 г., в черную минуту трагического одиночества и беспросветного горя и отчаяния, Шмелеву пришло светлое послание неизвестной женщины: «Сколько чудесных, прекрасных близких лиц суждено было Вам утратить из жизни, когда-то такой полной, богатой этими людьми. Если Вам покажется иногда, что Вы одиноки, не думайте так! Вашим Духом живут много людей, Ваша Божия Искра затеплила у многих лампаду». Для несчастного старика это стало знамением свыше, лучом надежды, к тому же таинственную корреспондентку звали так же, как и его покойную жену, Ольга Александровна: «Вот, встретил удивительную душу, радость мне. И в этом знамение, чудо... Письмо потрясло меня. Я плакал, читая и перечитывая его... Это было явление мне, недостойному. И какой же чудесной открылась мне в письмах и я вымолил это в ее портрете. Ее письма для меня ныне оживание. Она умна, она удивительный художник... Она огромный талант, вспомните мое слово: она скажет свое в искусстве нашем... Душа у ней детской чистоты и детской Веры! Она вся русская...».
Да, Ольга Александровна Субботина (1904-1959), дочь священника из Рыбинска, бежавшая с семьей в Германию и потом вышедшая замуж (кстати, по любви, а не по расчету) за богатого и родовитого голландца Арнольда Бредиуса (1903-1982), появилась в жизни писателя Ивана Шмелева очень вовремя и стала его музой, героиней романа в письмах. Встретились они только раз, были вместе в апреле-мае 1946 г., без конца говорили, читали, ходили в музеи и театры. Очень немолодой Шмелев пережил стремительный и поэтичный роман, встреча с Ольгой Бредиус его возродила, дала новые силы жить и творить. Ей он поверял свои мысли, сомнения, творческие планы, посылал на суд свои произведения, прежде всего главы «Лета Господня», «Путей небесных» и «Богомолья».
Но постепенно художественной литературой, романом становятся сами его послания, исступленные, восторженные, пророческие, исповедальные: «Я знаю, наши п<Щисьма> увидят свет, войдут в «истор<Щию> рус<Щской> литературы». И знаю, что это будет «лирический шедевр». Миллионы будут читать, увидят, как раскрывались души, огромный мир увидят... неповторимый... я отлично знаю. Это будет «роман романов», чистый, тончайший, глубокий, высоко-одухотворенный... «Пути неб<Щесные>«, «<ЩНеупиваемая> чаша»... будут слишком пресны, «под гобелен», тонами...»
Переписка И.С.Шмелева и О.А.Бредиус-Субботиной поступила из Голландии в Российский государственный архив литературы и искусства, там ныне обрабатывается, научно описывается и, будем надеяться, скоро станет доступна специалистам и опубликована. Но важная часть ее сохранилась в парижском архиве писателя, который писал эти письма на машинке под копирку, часто рвал, но не уничтожал ранние редакции (мы воспроизводим в рецензии такие фрагменты), берег каждую страничку, рисунок, фотографию. К письмам иногда прилагались рукописи произведений, которые автор посвящал своей музе. Как точно сказано в его письме Ольге от 21 июля 1947 г.: «Чудесно тебя люблю, ценю, дорожу тобой, твоей любовью-дружбой. Все в этом только наше, совсем особенное, ни с кем не совершавшееся. И это нашло выражение в нашей неповторимой переписке, в этих горах писем... в этой сказочной россыпи чувств, слов, мыслей! Это редкий пример дар для многих-многих. Может быть, придет время, когда будут изучать их... и как «литературный материал», и как «редкостное проявление любви» вклад в науку «любографии»... и как «исторический документ»... Создается небывалый роман, огромной художественности, опыта, «захвата»». Без этих бесценных человеческих документов любая публикация «романа в письмах» будет неполной, ибо сам Шмелев говорил: «Одни без других не могут получить жизни».
Конечно, реальная Ольга Бредиус-Субботина весьма отличалась от идеальной героини шмелевского романа в письмах это видно в ее посланиях. Шмелев это, конечно же, знал. Но он любил и видел ее издали другой своей чуткой доброй музой; неожиданно сделал эту в сущности малознакомую женщину своей душеприказчицей и наследницей, окончательно рассорившись из-за нее с Ю.А.Кутыриной и ее мужем И.И.Новгород-Северским. Но это реальная правда жизни, которая, как выясняется, никому не нужна. Русскому читателю достался поздний шедевр выдающегося прозаика Ивана Сергеевича Шмелева его и О.А.Бредиус-Субботиной поэтичный и страстный «роман в письмах», в котором надо видеть, согласно воле авторов, именно художественное произведение, одно из лучших в русской эмигрантской литературе. Будем ждать его полной научной публикации, которая должна оправдать надежды писателя и наши ожидания.
Эти замечательные письма Шмелева к трем его очень разным «музам» публикуются по подлинникам, хранящимся в Российском фонде культуры, в последнем номере московского журнала «Наше наследие» за этот год. И это лишь часть огромного эпистолярного наследия выдающегося русского писателя, которая возвращается наконец к читателям, исследователям, ценителям эмигрантской литературы.
сына Сергея, деникинского офицера, 3 марта 1921 г. расстрелянного большевиками в Крыму; в 1936 г. скончалась его жена Ольга Александровна, преданно помогавшая мужу в литературной работе, бывшая его первой слушательницей и критиком, державшая на себе весь дом и быт (см. Ив Жантийом-Кутырин. Мой дядя Ваня. Воспоминания об И.С.Шмелеве. Письма И.С.Шмелева Иву Жантийому-Кутырину. М., 2001). О горе и несчастьях писателя все знали, старались его поддержать, отвлечь, выслушать, сказать в письмах доброе слово. И женщины здесь оказались более чуткими и милосердными, чем мужчины, более прислушивавшиеся к собственному самолюбию, политическим и литературным пристрастиям. Их письма непонятны без ответов самого Шмелева.