Иные культурные затеи дают пищу для горьких раздумий о судьбах России

Московское отделение всемирно известного издательства "Дорлинг-Киндерсли" только что выпустило русский вариант своего путеводителя по Лондону. Книгу приятно взять в руки: так красиво, добротно и дорого она издана. Казалось бы, чего лучше? Коммерция основа цивилизации, проводник всех форм культуры. Но едва мы открыли эту книгу, как нам тотчас захотелось отложить ее, помянув недобрым словом переводчиков. Между тем, переводчиками там значимся мы: Татьяна Костина и Юрий Колкер.

С текстом, над которым мы, не щадя сил и не досыпая, в суровом затворничестве (сроки были поставлены жесткие), корпели полгода, московские редакторы, консультанты и корректор, общим число одиннадцать, обошлись так, что мы вынуждены защищаться. Разумеется, мы работали за вознаграждение, но не только за вознаграждение. Мы хотели дать глубокий и точный портрет британской столицы средствами живого, неиспорченного русского языка, которому в наши дни приходится нелегко не в последнюю очередь под влиянием (и давлением) языка английского. И вот москвичи распорядились нашим трудом так, что мы чувствуем себя пристыженными и обобранными.

Речь идет не о прямой безграмотности. Настоящая беда книги падежные окончания. Существует, например, "церковь св. Якова на Уолбрук". Спрашивается: чту на Уолбрук? Движется она, что ли, в направлении Уолбрука, как Бирнамский лес на Дунсинан в "Макбете"? Или: "Лондон... расположен на реке Темза". Не говорим же мы: "на реке Москва, в городе Петербург".

Верно, что в обращении с падежными окончаниями в языке существует некоторая неопределенность. Но верно и то, что в них живой нерв языка, его сила и своеобразие, его главное отличие от языков западных, и когда мы предпочитаем слабый падеж сильному, мы невольно подлаживаемся под западные нормы, поступаемся родным ради чужого.

Еще больше это видно в английских грамматических конструкциях, хлынувших в русский язык с началом перестройки. На улицах городов об этом кричат вывески и названия новых предприятий (вроде нелепого "Мост-банка"). То же культурное ренегатство и в путеводителе. Кенсингтонские сады названы словом "Кенсингтон-гарденс" (почему-то опять несклоняемым), Сент-Джеймсский парк передан как "Сент-Джеймс-парк", и т. п.

Выбор прописной или строчной буквы в названии другая форма угодничества перед Западом, наглядно проступающая в книге. Согласно русской норме, с прописной идет обыкновенно только первое слово составных названий (некоторые исключения наблюдаются в названиях государств). Каждое слово с прописной норма англо-американская.

С излишней свободой издательство обходится и с давно установившимися в языке нормами. Великий лондонский пожар 1666 г. назван "Большим", церковь св. Мартина-на-полях "церковью св. Мартина в полях", Судебные инны превратились в уродливый "Иннз-ов-Корт", о котором непросто заключить, какого он рода и числа. От иных вольностей просто дух захватывает. Вместо знаменитой Трафальгарской площади стоит какой-то "Трафалгар-сквер", хотя слово "сквер" существует в русском языке в другом, отличном от английского, значении. В том же ряду и явные американизмы: буква э в английских словах, которые по-русски издавна пишутся через а, да и в английском передаются звуком, стоящим ближе к а, чем к э.

Есть в книге и досадные фактические ошибки. Полное название страны, которой Лондон приходится столицей, передано как... Соединенное Королевство Великобритании и Ирландии. Остается надеяться, что дублинское правительство за недосугом не станет возбуждать судебного дела против московского отделения издательства.

Отстаивание норм родного языка может показаться мелочными придирками, но язык не просто выражает самое существо народной души, он скрепляющая основа народа и государства, а в случае России и ее величайшее национальное природное достояние. Сегодня у русских вообще нет другой безусловной общности, кроме языка. Разрушьте эту общность и России не будет.

Путеводитель вышел через 19 месяцев после сдачи заказа. У издательства, имеющего солидную репутацию, было время согласовать поправки с переводчиками или посоветоваться с ними. Этим временем оно не воспользовалось. Ничего с нами не обсуждалось, гранок мы не видели, снять своих имен не могли и наш труд, в который было вложено много души, вышел в таком виде, что мы вынуждены от него публично отмежеваться. Делаем мы это не из авторского самолюбия. Защищая язык, человек защищает родину.

ТАТЬЯНА КОСТИНА

ЮРИЙ КОЛКЕР

Лондон

© "Русская мысль",
N 4255, Париж, 28 января 1999 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»:     ....