В период дискуссий вокруг ныне уже действующего закона о свободе совести у МАРС возникли определенные разногласия с Русской Православной Церковью. Они были связаны с отдельными статьями закона, против появления которых протестовал МАРС, и вызвали некоторую напряженность в отношениях с РПЦ. Как обстоят дела сейчас?
Я думаю, наши отношения вполне наладились. На нынешней конференции Российского отделения МАРС присутствовало семь представителей РПЦ как раз столько, сколько обещал сотрудник ОВЦС МП о. Всеволод Чаплин во время нашей встречи в Вене. Я думаю, ассоциации очень важно иметь рабочие отношения с ведущими религиозными группами, потому что мы стараемся обеспечить как можно более широкое участие в достижении религиозной свободы.
Что вы думаете о нынешней роли РПЦ в обществе? Многие говорят, что она постепенно превращается в государственную Церковь. Хорошо ли это для России?
Мне не хотелось бы быть вовлеченным в национальные дискуссии. Но вы знаете наш принцип: и для государства, и для Церкви лучше быть независимыми друг от друга. Конечно, есть области, в которых Церковь и государство могут сотрудничать. Но мы уверены, что государство не может решать, какая Церковь хорошая, а какая нет. Вы можете уважать историю, традиции, многие другие вещи, но Церковь имеет свою миссию в обществе, а государство свою. Они должны работать вместе ради процветания и блага нации.
Как, на ваш взгляд, сегодня в России обстоят дела в области свободы совести?
О полной религиозной свободе говорить пока трудно. Конечно, мы помним, что 40 и даже 20 лет назад ситуация в корне отличалась от сегодняшней. И было бы ложью говорить, что в области религиозной свободы Россия не сделала шаг вперед. Прогресс очень заметен. Но религиозная свобода это всегда процесс. И может быть, сейчас настало то время, когда возникает вопрос, будет он развиваться или нет. Я думаю, это очень интересное время. Я очень благодарен за все, что уже было сделано в России в сфере религиозной свободы за последние десять лет. Я надеюсь, что в будущем этот процесс не остановится. В этом плане очень важны дискуссии о проблемах, возникающих в области религиозной свободы, и я надеюсь, что, устраивая их обсуждение в рамках наших конференций, мы со своей стороны способствуем большему взаимопониманию.
Сегодняшние условия, в которых живут многие религиозные объединения, мягко говоря, далеки от идеальных. Что сделала ваша организация, чтобы их поддержать?
Мы поддерживаем работу Российского отделения Международной ассоциации религиозной свободы. Также мы стараемся обеспечить представителям всех заинтересованных сторон возможность встретиться и обсудить ситуацию, выразить свое отношение к ней и рассмотреть пути налаживания диалога между различными религиозными группами. Мы внимательно наблюдаем за тем, как живут различные религиозные группы в России, и считаем, что их положение может быть улучшено.
В то же время российскую ситуацию необходимо рассматривать и в глобальном контексте. Если посмотреть на то, что происходит в мире, можно отметить в разных частях мира рост религиозного фанатизма и экстремизма. Это очень опасно для всей планеты, включая Россию. Поэтому так важно продолжать начатую ранее работу. И мы по-прежнему продолжаем интересоваться положением различных религиозных групп, в том числе религиозных меньшинств.
В ходе конференции российского отделения МАРС звучали и парадоксальные, казалось бы, заявления о том, что в нынешней России встал вопрос о защите прав атеистов. Вы можете с этим согласиться?
Статья 18 говорит о том, что у вас есть право верить и исповедовать свою веру. Это значит, что есть пространство и для атеистов. И я не думаю, что это не должно быть проблемой. Я исповедую религиозную свободу. Что это значит? Что я уважаю и свободу от религии. Я думаю, что религия не должна заставлять людей притворяться верующими. Религиозная свобода означает право человека на выбор. Если он хочет быть верующим замечательно, нет тоже не проблема. Он должен быть так же защищен, как и другие. Религиозная свобода это в том числе и свобода не исповедовать никакой религии.
Вы знаете, что политическая ситуация в России сейчас очень быстро меняется. Совсем не исключена возможность, что страна может опять оказаться за "железным занавесом". Что будет делать в этом случае ваша организация?
Мы будем делать то, что мы делаем всегда. Мы будем помогать людям свободно исповедовать свою веру. Мы будем предоставлять людям, работающим на правительственном уровне, возможности встречаться с теми, кто представляет другую сторону, чтобы они могли лучше понять саму суть религиозной свободы. Я уверен, что без религиозной свободы нет будущего.
Тем не менее даже сейчас в России то и дело возникают пусть небольшие, но конфликты: между РПЦ, с одной стороны, и баптистами, саентологами и многочисленными другими группами с другой.
Надо посмотреть на ситуацию со стороны. РПЦ представляет миллионы людей. А баптистов меньше миллиона. Сайентологи это совсем немногочисленные группы людей. Могут ли быть настоящие причины для конфликтов между большой Русской Церковью, Церковью большинства русских, и другими маленькими движениями? Если огромное большинство не может принять несколько групп, которые представляют меньше одного процента населения страны, может быть, это действительно проблема?
Москва
© "Русская мысль", N 4264, Париж, 08 апреля 1999 г.
|
|
||||
|
||||
