Если вы впервые оказались в Петербурге в гостях у своих друзей или родственников, если вы каждый вечер на кухне с восторгом рассказываете им о Эрмитаже или новой выставке в Русском музее, о Зоологическом и Военно-морском музеях, то в конце концов на вопрос, где бы еще побывать, вам обязательно ответят другим: "А в Кунсткамере вы уже были?" Так по доброй старой привычке до сих пор называют Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН alma mater российской науки и всех более или менее значимых музеев.
МАЭ действительно является матерью российской науки. Здесь ее колыбель. Когда Кунсткамера начала "почковаться", от нее отделились Эрмитаж, ботанический, минералогический, медицинский музеи. Сейчас в музее остались только антропология и этнография. Однако по отношению к отделу антропологии музея было бы несправедливо не упомянуть и о другой части собрания, которая служит не столько экспозиционным и просветительским, сколько непосредственно научным целям. Это обширные коллекции волос, масок, фотографий различных типов народов России, знаменитые работы профессора М.Герасимова реконструкции древних людей и исторических деятелей прошлого по черепу.
Но сами ученые называют основным богатством отдела краниологические и остеологические коллекции. Их формирование и исследование связано с именем основоположника русской антропологии академика Карла Бэра. Выдающийся ученый и гуманист, он последовательно отстаивал идеи единства происхождения человеческого рода и равенства всех рас и народов.
В работе по созданию сравнительно-антропологического музея он опирался не только на свой научный опыт и знания. Ему удалось вызвать интерес к своей работе у широких слоев образованной общественности середины прошлого века. Таким образом краниологические материалы стали поступать из различных мест Российского государства.
С этим фактом, кстати, связаны некоторые любопытные истории, получившие неожиданное продолжение уже в наше время.
Их рассказал мне известный ученый, доктор исторических наук, заведующий отделом антропологии МАЭ Илья Иосифович Гохман, когда я из журналистского любопытства спросил, чей череп находится под стеклянным колпаком в углу его кабинета. Оказалось, что он принадлежит знаменитому путешественнику и ученому Миклухо-Маклаю, который завещал, чтобы через год после смерти его череп был передан географическому обществу как объект для изучения.
Такое завещание мне показалось несколько странным, и, может быть, не очень к месту на память пришла сцена из "Гамлета", где принц на кладбище разглядывает череп Йорика и спрашивает у Горацио: "Как ты думаешь: Александр Македонский представлял в земле такое же зрелище?" Невольно задумаешься о вечном. Конечно, известны случаи, когда некоторые ученые завещали свое тело после смерти для исследований, их скелеты есть в европейских музеях. Но все же эти времена давно миновали...
Завещание Миклухо-Маклая в срок выполнено не было. О нем вспомнили только в 1937 г., когда на Волковском кладбище поправляли его могилу, и череп достали. Потом довольно долго он находился в географическом обществе, откуда его отправили в МАЭ. Сейчас для ученых он представляет одну-единственную ценность: по нему смогли установить, от чего умер Миклухо-Маклай и почему он так мучился головными болями в последние годы жизни в костях черепа были обнаружены метастазы рака.
Вторая история более литературна; ее начало и основная часть в подробностях известны каждому. Начинается она очень безмятежно и романтично: "Я возвращался домой полями. Была самая середина лета. Луга убрали и только что собирались косить рожь". С этих первых строк вы сразу узнаете знаменитый пассаж о невзрачном, но жизнелюбивом репейнике, который пробудил в авторе целый ряд воспоминаний: "И мне вспомнилась одна давнишняя кавказская история, часть которой я видел, часть слышал от очевидцев, а часть вообразил себе. История эта, так, как она сложилась в моем воспоминании и воображении, вот какая". Так начинается и так заканчивается вступление к повести "Хаджи-Мурат" Л.Н.Толстого.
Интересный феномен: если бы Толстой не написал этой повести или хотя бы изменил имя героя (что, как литературный прием, используется довольно часто), сегодня о Хаджи-Мурате не знал бы никто, как не знают имен доброго десятка воителей того времени. Исключение, возможно, составили бы только его соплеменники. Так писатель силой своего гения создал еще одну легендарную историческую личность.
Как подтверждают ученые, Толстой достаточно точно воспроизвел его историю. Не исключено, что одна из причин, почему писатель не стал публиковать повесть при жизни, и заключается в ее документальности и, может быть, реалистичности:
"Вот она, сказал Каменев, доставая человеческую голову и выставляя ее на свет месяца. Узнаете?"
Хаджи-Мурат хотел выйти из движения мюридов, и голову ему отрубили горцы, воспользовавшись тем, что он вышел из-под защиты русских бежал, чтобы выручить свою семью из плена Шамиля.
Его голову отправили российским войскам, Воронцову. Через него, видимо, она попала к военным медикам, которые в то время в России были образованными людьми, и, безусловно, им была известна идея создания краниологической коллекции как исторического источника. Они отправили череп Хаджи-Мурата в военно-медицинскую академию.
Там сделали трепанацию, изучили его и оставили в своей краниологической коллекции. На черепе есть две надписи на русском и на арабском, что он принадлежал именно Хаджи-Мурату. Позже, в 1953 г., решили: поскольку это череп реальной исторической личности, то ему лучше находиться в коллекции МАЭ.
Обе эти необычные истории объединяет то, что ни череп Миклухо-Маклая, ни череп Хаджи-Мурата сегодня серьезной ценности для музея не представляют. Скорее они даже своего рода обуза, потому что формально являются музейными экспонатами и разрешение на их захоронение нужно получать от федерального правительства. Но для этого должны существовать заинтересованные стороны, а их или нет, или, как в случае с черепом Хаджи-Мурата, они не могут добиться такого разрешения.
Место захоронения Миклухо-Маклая известно. Что касается могилы Хаджи-Мурата, тут дело обстоит несколько сложнее. Одни считают, что она находится в Дагестане, другие в Азербайджане, и обе стороны спорят между собой за право считаться землей, где похоронен Хаджи-Мурат. Когда этот спор закончится, закончится и та "давнишняя кавказская история", о которой писал Толстой. В музее антропологии и этнографии станет одной единицей хранения меньше, но зато где-то появится памятник удалому разбойнику, а по сути просто еще одному литературному герою.
АЛЕКСЕЙ БОЕВ
Санкт-Петербург
© "Русская мысль", N 4265,
Париж, 15 апреля 1999 г.
|
|
||||
|
||||
