Великобритания переживает одну из величайших конституционных реформ в своей истории. С 6 мая 1999 г. в Шотландии появился парламент, а в Уэльсе собрание (ассамблея), иначе говоря, обе эти страны обрели автономию внутри союза четырех стран, именуемого Соединенным Королевством Великобритании и Северной Ирландии. Степень этой автономии различна: в Шотландии весьма значительна, в Уэльсе рудиментарна.
Здесь важно подчеркнуть, что исторически и номинально Шотландия столь же равноправная часть Соединенного королевства, что и Англия. Две страны объединились в 1603 г. под общей короной шотландской династии Стюартов, а в 1707 г. шотландцы, заручившись гарантиями незыблемости своих законов и обычаев, распустили свой парламент и послали представителей в лондонский. Но фактического равноправия между двумя главными частями королевства нет уже давно. Шотландцев пять миллионов, англичан почти 50 (еще три миллиона приходится на валлийцев и более полутора на жителей Северной Ирландии). Уже из этого демографического неравенства ясно, что самостоятельность Шотландии не более чем риторическая фигура. Добавим, что промышленность и финансы тоже сосредоточены в Англии. Основной шотландский бизнес сегодня туризм.
Наоборот, Уэльс, где в средние века существовало несколько независимых королевств, был Англией завоеван (в середине XVI в.) и до недавних выборов не пользовался в королевстве даже номинальной независимостью. Вероятно, поэтому и его новоизбранная ассамблея является всего лишь совещательным органом.
И в Шотландии, и в Уэльсе имеются политические силы, демократическим путем добивающиеся независимости от Великобритании: Шотландская национальная партия и Валлийская партия ("Плайд камри"). Дорогу к независимости открыла им интеграция Великобритании в Европейский союз. До этого разговорам об отделении препятствовал простой здравый смысл. Было слишком очевидно, что уровень жизни в этих странах, и без того невысокий, резко упадет с обретением самостоятельности. Теперь дело другое. Если Брюссель помогает сводить концы с концами Греции и Португалии, почему бы ему не подбросить денег также и Шотландии с Уэльсом? Но даже с оглядкой на Брюссель большинство шотландцев и валлийцев, согласно данным прошлогоднего референдума, не хочет сегодня полного выхода из состава Соединенного Королевства, а хочет именно автономии.
Как и ожидалось, большинство мест в шотландском парламенте досталось лейбористам: 56 из 129-ти, т.е. 43%, правда, ожидалось, что они получат больше. Шотландские националисты получили 35 мандатов, консерваторы и либеральные демократы соответственно 18 и 17. Это привело к первому парадоксу: теперь правящая партия Великобритании (лейбористы) не является хозяйкой положения в Шотландии. Второй парадокс относительный успех консерваторов. Всеобщие выборы уже не первое столетие проходят в Великобритании по мажоритарной системе и в 1997 г. они не дали консерваторам ни одного шотландского депутата в Лондоне. Лейбористы же намерены заменить мажоритарную систему системой пропорционального представительства (что, заметим, перевернуло бы вверх дном британскую политическую систему), но едва они ввели этот принцип в Шотландии, как шотландские консерваторы, совершенно не представленные в Лондоне, тотчас же оказались заметной политической силой в своем новом парламенте в Эдинбурге.
В Уэльсе тоже лейбористы в большинстве (28 из 60-ти), но и это большинство не дотягивает до 50%, что освободило бы их от необходимости коалиции; валлийские националисты ("Плайд камри") на втором месте (17 мест), консерваторы на третьем (девять).
Одновременно во многих графствах Англии по мажоритарной системе проходили муниципальные выборы, вскрывшие третий парадокс. За консерваторов было подано 33% голосов: на 4% больше, чем два года назад. Лейбористы сохранили перевес (39%). Его достаточно, чтобы господствовать в Англии и в королевстве в целом, а между тем из под их контроля ускользают Шотландия и Уэльс, где они традиционно значительно сильнее, чем в Англии.
Многие сокрушаются, видя в сегодняшней конституционной реформе конец Соединенного Королевства. Лейбористское правительство во главе с премьер-министром Тони Блейром настаивает на обратном. Оно с самого начала взяло курс на предоставление автономии Шотландии и Уэльсу. На очереди Северная Ирландия, где в ходе прошлогоднего референдума 70% населения высказалось за автономию. Лейбористы убеждены, что децентрализация власти вернейший путь к сохранению и укреплению союза. Успехи националистов их не пугают. Да, люди не хотят больше передоверять решение местных дел столице тем лучше; но, получив свою долю в управлении, они вспомнят о выгодах союза, и это выбьет почву из под ног сепаратистов вот логика и линия правительства.
Зато в Северной Ирландии нет ни единого человека, желающего независимости, и это несмотря на то, что исторически Ольстер был в средние века отдельным королевством. Сегодня общество в Ольстере резко поляризовано. Протестантское большинство не мыслит свою страну иначе как частью Великобритании; католическое меньшинство хочет ее присоединения к Ирландии. И те, и другие за местный парламент, хотя понимают его назначение по-разному. Британское правительство тоже за парламент. Оно надеется, что уж здесь-то автономия может только укрепить союз.
Но лейбористы не останавливаются на полпути: они и в исконно английских областях планируют поднять местное самоуправление до уровня автономии. Это не покажется столь уж странным, если вспомнить, что, например, в графстве Йоркшир издавна существуют сепаратистские настроения. Федерализм, полагают лейбористы, отвечает духу времени и всем пойдет на пользу. В конце концов, именно по федеральному принципу устроены такие процветающие страны как Соединенные Штаты и ФРГ.
НИКИФОР ОКСЕНШЕРНА
Лондон
© "Русская мысль", Париж,
N 4269, 13 мая 1999 г.
|
|
||||
|
||||
