церковных святынь
Изъятие церковных ценностей происходило особенно интенсивно в 1920-1930-е годы с целью уничтожения Русской Православной Церкви в условиях правового произвола с использованием пропагандистских и карательных органов государства.
Посткоммунистическое государство и общество провозгласили свое намерение восстановить историческую справедливость в отношении Церкви. Законом "О собственности в РСФСР" (от 24 дек.1990) религиозным организациям возвращена правоспособность юридического лица. Однако в распоряжении президента "О передаче религиозным организациям культовых зданий и иного имущества" (от 23 апр. 1993) речь идет уже не о возвращении незаконно изъятого церковного имущества в собственность возрожденного субъекта права, а о "поэтапной передаче в собственность или пользование". А в постановлении правительства "О порядке передачи религиозным объе7динениям относящегося к федеральной собственности имущества религиозного назначения" (от 14 марта 1995) зафиксирована новая правовая ситуация: имущество религиозного назначения оказывается отнесенным к федеральной собственности, с которой новое государство не торопиться расстаться.
Все, что Русская Православная Церковь до сих пор получила, не возвращено ей как законному владельцу в собственность, а передано как одному из возможных юридических лиц в пользование "безвозмездное и бессрочное". "Город Москва в настоящий момент имеет 428 православных храмов, говорится в обращении Святейшего Патриарха Алексия II на епархиальном собрании г.Москвы 23 декабря 1998 г., богослужения совершаются в 352 храмах, в 46 оно еще не возобновлено. Не освобождены от прежних арендаторов 33 храма". Казалось бы, процесс передачи близится к завершению, однако по существу вопрос не решен: Русская Православная Церковь попрежнему не восстановлена в своих правах в отношении незаконно изъятого у нее имущества.
Церковь постоянно обвиняют в том, что она борется за собственность. Утверждают, например, что Московская Патриархия особым образом заинтересована в овладении ризницей Троице-Сергиевой Лавры, потому что хранящиеся в ней ценности входят в систему Гохрана, а фонд Гохрана обеспечивает курс рубля. Нет ничего более абсурдного и далекого от истины, чем это утверждение. Право собственности на церковное имущество, в особенности на священную его часть, не имеет в глазах Церкви экономического значения. Речь идет о праве владения и распоряжения церковными святынями, на которое вряд ли еще кому-либо уместно претендовать. Архиерейский собор Русской Православной Церкви в определении от 4 апреля 1992 г. называет церковную собственность достоянием всего народа Божия и подчеркнуто не связывает его с земным богатством. Сокровище Церкви неотмирно, каноны воспрещают обращение его на мирские нужды и исключение делается только для запасных предметов в случае выкупа пленных. В определении Поместного собра Православной Российской Церкви от 30 августа (12 сентября) 1918 г. говорится: "Святые храмы и часовни со всеми священними предметами, в них находящимися, суть достояние Божие, состоящее в исключительном обладании Святой Божией Церкви в лице всех православноверующих ея, возглавляемых богоучрежденною иерархией. Всякое отторжение сего достояния от Церкви есть кощунственный захват и насилие".
Известно, что большая часть церковных святынь (из числа движимого имущества) находится ныне в государственных хранилищах. Одних только икон в музеях России свыше 60 тысяч. В 1996 г. без участия Церкви был разработан и принят закон "О Музейном фонде РФ и музеях в РФ", согласно которому "музейные предметы и музейные коллекции, включенные в состав государственной части Музейного фонда РФ, не подлежат отчуждению", "музейная коллекция является неделимой".
Аналогичные действия предприняты в отношении недвижимого имущества Церкви. Как и в случае с иконами, законопроект "об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов РФ" разрабатывался в комитете по культуре Государственной Думы без участия представителей религиозных конфессий, в частности РПЦ. Последним удалось подключиться к законотворческому процессу на стадии заседаний рабочей комиссии, когда концепция законопроекта уже была выработана и основные тексты сформулированы.
Оказалось, что в законопроекте не обозначена особая и весьма многочисленная (примерно треть от общего числа) группа объектов культурного наследия, а именно религиозного назначения: храмы, монастыри, подворья, часовни и иное недвижимое церковное имущество. Что многие из них в наше время приобрели значение памятников, воспринимается нами как естественное проявление поступательного развития культуры. Еще в XIX веке в нашей Церкви, наряду с общеевропейским развитием музейного дела, стали возникать древлехранилища, церковно-археологические кабинеты и общества, которые ставили своей целью сохранение и изучение древних святынь. Русская Православная Церковь не возражает против того, что общество видит в ее святынях памятники общенационального и мирового значения. Но нельзя при этом не замечать, что из всего разнообразия памятников только храмы и монастыри сохранили нечто исключительное в культурном отношении: свою первоначальную функцию богослужебное предназначение, которое сформировало их неповторимый облик. У них все тот же "пользователь" Русская Православная Церковь, для приверженцев которой они продолжают сохранять значение религиозных святынь.
Церковь лояльно относится к проведению культурно-охранных мероприятий, связанных с исполнением закона "Об охране памятников истории и культуры", но ожидает и от нового государства соответствующего подхода. Свои святыни, степени посвящения и правила доступа к ним имеют и другие древние конфессии на территории нашей страны. Государство признаёт эти особенности и провозглашает принцип "уважения внутренних установлений религиозных организаций" (закон "О свободе совести и о религиозных объединениях"). Однако в законопроекте отразить эту особенность памятников религиозного назначения не удалось.
Законопроект оставляет в "исключительной федеральной собственности" целую группу памятников религиозного назначения, входящих в состав современных музейных образований, и предполагает дополнительный перечень объектов, "не подлежащих отчуждению из федеральной собственности", который утверждается правительством. По поводу передачи остальных объектов религиозного назначения в собственность религиозных организаций законопроект ограничивается воспроизведением уже известной формулы 1990 г., но не определяет нормативной базы, без которой процесс передачи буксует вот уже десятый год.
Законопроект предполагает также образование на основе масштабных объектов культурного наследия (например, Сергиев Посад, Соловецкий архипелаг) историко-культурных заповедников, режим содержания которых "устанавливается аналогично режиму содержания, предусмотренного для музеев, и регламентируется законом "О Музейном фонде и музеях в РФ"", о котором уже была речь. Таким образом, и недвижимое имущество Церкви, находящееся на территории историко-культурных заповедников, предполагается отдать в оперативное управление музеев.
В 1990-е годы Русская Православная Церковь столкнулась с продуманной и успешно осуществляемой кампанией по изъятию ее святынь при допущении ограниченного использования ограниченной их части. Эта кампания осуществляется усилиями небольшой, но влиятельной группы деятелей культуры, находящей поддержку в нереформированном управленческом аппарате и той части общества и прессы, для которых не осталось никаких святынь. Сейчас во всех сферах российской жизни происходит формирование основ нашего будущего. Было бы опасно закладывать в фундамент отношений культуры и Церкви контрпродуктивный материал.
Свящ. БОРИС МИХАЙЛОВ
Москва
© "Русская мысль", Париж,
N 4271, 27 мая 1999 г.
|
|
||||
|
||||
