В музее А.С.Пушкина в Москве выставка
"Среди великих. Пушкин и мировая культура"
соседствует с экспозицией
"Пушкин как объект кича"
Несколько ведущих государственных музеев России (среди них Эрмитаж и Музей изобразительных искусств им. А.С.Пушкина, Научно-исследовательский музей архитектуры им. А.В.Щусева и Литературный музей, музеи-усадьбы "Архангельское" и "Останкино") предоставили материалы из своих собраний для выставки "Среди великих. Пушкин и мировая культура". В предъюбилейные недели она открыта в московском Государственном музее А.С.Пушкина.
Попытку "вписать" Пушкина в контекст общеевропейской культуры можно считать удачной: небольшая, но содержательная экспозиция радует тактично выстроенным визуальным рядом, изысканными картинами и гравюрами, редкими книгами, щедро "рассыпанными" по всем четырем залам. Музейщики отважились совместить в одном здании две противоположные по тематике выставки "про Пушкина": сугубо научная "Среди великих" разместилась в мезонине ампирного особняка на Пречистенке, в верхних залах бывшей усадьбы Хрущевых-Селезневых, а в подвальном помещении развернута еще одна "транс-европейская" выставка "Пушкин и Гёте как объекты кича".
Девизом выставки "Среди великих" избраны слова Достоевского о "всемирной отзывчивости" Пушкина. Европейски образованный человек, знаток музыки, истории и литературы, критик и переводчик именно в таком аспекте предстает поэт. Известнейшие из его предшественников и современников призваны дополнить хрестоматийный круг. Зритель попадает в обширную галерею, где можно "встретить" практически всех знаменитых европейцев от Плутарха до Мицкевича, от Сапфо до Анжелики Каталани. Здесь и те, кто был лично знаком с Пушкиным, и те, кто вдохновлял некоторые из его сочинений. Образы "великих" оживают на фоне пейзажей и интерьеров античных руин кисти Гюбера Робера, замков Франции на цветных офортах начала XVIII века или "Вида зрительного зала в Версале" с гравюры Кошена-младшего.
В особую группу экспонатов выделены произведения искусства, которые могли быть хорошо знакомы поэту в пушкинскую эпоху. Это работы Ван-Дейка, Клода Верне и других старых мастеров, которые хранились в Эрмитаже или украшали дворцы князей Юсуповых и графов Шереметевых, где бывал Пушкин. Известно, что он даже пробовал зарисовать гудоновский бюст Вольтера "с устами, сжатыми наморщенной улыбкой". В Архангельском, в прославленном собрании Юсупова "орла Екатерины", воспетого Пушкиным в стихах "К вельможе", хранились шедевры, ныне находящиеся в Эрмитаже и ГМИИ им. Пушкина; они тоже показаны на выставке. Мир человека эпохи романтизма трудно себе представить без подобных сюжетов "Прибытие Энея в Италию. Утро Римской империи" Клода Лоррена, "Похищение Елены Парисом" Гевина Гамильтона или "Античный пейзаж с гробницей Фаэтона" Якоба Хаккерта.
Столь дорогую поэту античность олицетворяет "Головка Афродиты" работы римского скульптора I века н.э. Копия греческого оригинала IV века до н.э. считается одним из самых ценных экспонатов музея-усадьбы "Останкино". Оттуда же доставлена витрина из карельской березы в стиле ампир работа русских мастеровых 1830-х годов.
Каждый из залов выставки раскрывает отдельную тему, много значившую для человека XIX столетия: античность, Ренессанс, Просвещение. Последний раздел экспозиции "Неосуществленные путешествия" зримо воссоздает широчайшую географию невоплощенных маршрутов. Хотя, как известно, "невыездной" Пушкин никогда не покидал пределов Российской империи, фантазия переносила его то в край "божественной эллинской речи", то в средневековую Испанию или во Францию времен великих потрясений. Верными спутниками в таких "путешествиях" служили поэту книги. Библиотека его начала складываться еще в лицейские годы и особенно интенсивно формировалась в период южной ссылки, а в середине 1830-х годов насчитывала уже более 5 тысяч томов на 14 языках. Известно, что, умирая, поэт прощался и со своими книгами. Фолианты, подобранные сотрудниками Всероссийской библиотеки иностранной литературы им. М.И.Рудомино в соответствии с библиографическими описями пушкинского книжного собрания, с точностью воспроизводят ту его часть, которую составляла иноземная литература. Библия, напечатанная в 1603 г. в Ганновере, соседствует с венецианским томом Данте 1578 года. Тут же первое издание "Фауста" Гёте (Тюбинген, 1808). Рядом со строгим "эрмитажным" портретом Гёте, написанным в Веймаре в 1818 г., экспрессивная и несколько наивная картина его неизвестного английского современника "Встреча Гамлета с призраком его отца".
Тацит, Сенека, а также Корнель, Расин и Шекспир дополнены русскими изданиями Гомера и Анакреона. Интересна подборка первых, прижизненных переводов сочинений Пушкина на европейские языки: в 1826 г. в Париже вышел "Бахчисарайский фонтан" в переводе Ж.-М.Шопена, а в 1828-м в Лондоне "Журнал путешествий" А.-Б.Гренвиля, на страницах которого неоднократно упоминается Пушкин. Любопытно, что ранее других было переведено стихотворение "Талисман" (его перевела жена французского посла в России).
Два весьма любопытных экспоната демонстрирует Музей музыкальной культуры им. М.И.Глинки. Один из них рукописный альбом Н.С.Голицыной, где среди автографов Мицкевича, Россини, Бальзака рукою Пушкина записан отрывок из "Разговора книгопродавца с поэтом". В необычном ракурсе представлена пушкинская тема "Моцарт и Сальери". Вокруг портрета великого композитора (вещь происходит из поместья под Сумами) долго шли споры по атрибуции. Автор его, Йозеф Грасси, австрийский художник, который в годы юности мог видеть и рисовать композитора, и заказчик современник и соотечественник Пушкина, помещик Судиенко, встретились в Дрездене в 1830-е годы. Портрет, не вписывающийся в традиции моцартовской иконографии, несет в себе черты идеализации образа, но не парадного, а скорее сентиментального, камерного характера.
Героями выставки "Пушкин и Гете как объекты кича" стали в сущности не столько два поэта-юбиляра, сколько их бесчисленные, порой весьма предприимчивые поклонники, а экспонатами "плоды" любви народной к своим кумирам. Экспозиция, где "столкнулись" поэт и толпа, была собрана при помощи Немецкого культурного центра им. Гёте и вошла в программу фестиваля "Пушкин и Гёте".
Лубок в русском и немецком вариантах таков сюжет выставки. В музейных витринах разместились плакаты и сувениры, "осененные" портретами классиков, предметы массового производства, "посвященные" поэтам, точнее атрибуты спекулирующей на их имени массовой культуры. Это не столь уж новое слово в русской традиции "поклонения Пушкину": в Петербурге, на Мойке, 12 лет назад демонстрировалась "коллекция Онегина". Собрание всевозможных предметов массового производства, от пудры "Натали" до папирос "Пушкинские", наводнивших Россию в дни "первого", 100-летнего юбилея поэта, пополнилось в XX веке множеством новых. Некоторые из них: конфеты "Ай да Пушкин!", "традиционно русский" кетчуп-чили "Пушкинский" или коврики с портретами поэта приводят в недоумение, так же, как и изобретения прошлого, среди которых копилка "Сберегательная касса в память Пушкина" или руководство для гадания "Ваша судьба по Пушкину".
Водочные штофы в виде бюстов поэта покорно переходят из века в век, как и "творения" кондитеров "на пушкинскую тему". В стеклянных витринах, ножками которых служат миниатюрные бюсты Гете и Пушкина, многочисленные портреты на календарях и шоколадках, на плакатах советского времени и трогательных старинных "картинках", где наиболее популярные пушкинские сюжеты обрамляют лицо их создателя наподобие клейм на иконе.
По периметру зала в витринах иной конструкции представлены этапы сложения "культа" от 1880 до 1951 г., где главными вехами стали юбилеи: 1899 1937 1949. Предыстория дуэли, сооружение памятника на Тверском бульваре, афиша фильма 1927 г. "Пушкин и царь" подводят зрителя к последнему "окошку", за которым нет ничего, кроме зеркала с надписью: "Я Пушкин!" Пошлость, заключенная в музейные витрины, не перестает быть пошлостью, но концепция экспозиции позволяет оценить актуальность заявленной темы.
ЕЛЕНА ШИРОЯН
Москва
© "Русская мысль", Париж,
N 4272, 03.06.99 г.
|
|
||||
|
||||
