25 июня. Писать нет сил плавлюсь. На градуснике плюс 41 градус.
По суверенному Пошехонью ползают изредка одинокие граждане ни одного быстрого движения, ни одного громкого возгласа плавятся. Сейчас на речке разговор с мужиком (он чего-то стирает). Началось с того, что двое мальчишек выползли из воды на мостки, рухнули на них, расслабились, и один простонал: "Лепота-а".
Я (обрадовавшись): "Как хорошо сказал!"
Мужик: "Чово?"
Я: "Говорю, хорошо сказал: лепота"
Он: "Мальцам лепота, а у мамки с папкой, поди, в огороде все выгорело".
Малец: "Ничово не выгорело, все путем".
Мужик: "Ой, Пошохонья, семнадцата республика, говорили, дак так и будет семнадцатой республикой. У нас чово не спроси все путем".
Я: "У вас автономия, это точно".
Он: "Чово там автономия, бери выше: суверенна-а-а".
Я: "Да вы мыслитель".
Он: "Дак у нас тут кажной второй мыслитель, как выпьет. Это у вас там подумать некому".
В этот момент появляется с тележкой белья молодая пара. Видимо, молодожены. Он вытаскивает из тележки корзину с бельем, ставит на мостки. Затем они нежно, проникновенно и очень долго целуются (окружающие мы замерли), и он уходит. Она начинает полоскать. Еще пять лет назад такая сцена была немыслима.
29 июня. День в обычных заботах: несколько походов под палящим солнцем. Оводы, мухи и комары обработали нас с ног до головы. С недоумением смотрю на свое тело мое ли оно. В колодце вода кончилась, прибывать ей неоткуда. В колонках течет тонкой струйкой. Сегодня объявили, что колонки отключают на четыре дня на профилактику. Это при жаре-то! Здесь уже больше месяца не было дождя.
Видел, сколько домов на окраине выросло? Целых три улицы. И какие мощные, богатые или просто добротные срубы. Я хожу через них каждый день, так что уже рассмотрела все подробности. Когда дом свеженький или недостроенный еще, по нему виден характер хозяина. Ох, серьезные они люди.
Вчера на телефонном узле дама, которая подписывала договор со мной, гордо сказала: "К нам теперь много-много едут новых русских. Вот они считают тут перспективно для себя". Гречневая крупа позавчера стоила 12 рублей, а сегодня 25. Вот и перспектива. Но Пошехонье привыкнет и к новым русским, и к новой цене на гречку.
6 июля. Речка Сога так высохла, что вызывает жалость. Видел ли ты когда-нибудь, как цветет осока? На обнажившемся днище и в бывших болотинах она (на нервной почве?) зацвела, да еще как! Изящные цветы белые, с темно-вишневой середкой и множеством тонких усиков из нее. Я набрала огромный букет. Когда вошла на нашу улицу, две бабы, шедшие навстречу: "Ой, какие цветы-то, дак где жо хошь?" Я говорю: дескать, у вас это на дне реки. "Да мы отродясь таких не видывали, у нас такоё не растет".
29 июля. "Читаю мало, много сплю" (Пушкин). Это про меня. Голова не поворачивается в сторону профессии. Иногда приходит какая-нибудь маленькая, короткая мысль пополощется и убегает, потом вспомнить не могу.
Сегодня бродила пять часов. Пошехонье смирилось с тем, что дождей нет, не будет и быть не может. Никто уже и не стонет и не причитает. Вода в колонках появилась. В колодце нет. Варю малиновое варенье и солю огурцы (первые).
30 июля. Обычный день, дождя нет. На нашем малиннике сегодня дружно были все ближайшие соседи. Кажется, каждый набрал себе сколько смог. Общипали и ободрали все кусты. И правильно сделали. Малина осыпается. Пока собирали, мирно беседовали про здоровье и про болезни, про учебу и про безработицу и т.д.
2 августа. В природе и в погоде все по-прежнему. А что такое дождь, ты мне потом расскажешь. Я забыла, как это выглядит, но, говорят, что-то в нем есть.
На полях работают комбайны убирают траву. Ничего другого нигде не посеяно. Один мужик сказал про местные хозяйства: "Все заглохло, и колхозы, и хозяйства. Все. В прошлом году посеяли овес десять тонн, а собрали пять. Больше не будем. Не-пошто".
Ну что же, сено тоже нужный продукт. Кругом идет шум "битвы за урожай". Пыль на полнеба. Подхожу к очередному полю, слышу бодрый шум комбайна, затем вижу его. Но он стоит на месте. Невдалеке машина, в которую сбрасывают траву (ну, знаешь, как за комбайном едет всегда грузовик, и кузов его наполняется). Машина тоже тарахтит, но стоит на месте. Прохожу мимо кустов и вижу: комбайнер, его помощник и шофер машины сидят под кустом и лыка не вяжут, т.е. не могут выговорить даже привычные матерные слова (а мне всегда казалось, что отечественный мужик может быть красноречив в любом состоянии).
3 августа. Умственным трудом не занимаюсь. Совсем. Только брожу, гляжу, дышу, солю, варю, топлю, мою, моюсь, сплю.
Утро теплое с надвигающейся жарой. Когда шла с кладбища, солнце уже палило нещадно. Посреди поля стоял комбайн со свороченной набок кабиной она, видимо, повисит еще немного и свалится. Интересно, как они достигли такого результата?
Часам к четырем солнце было уже как бледное пятно, лес не виден. Куда ни глянешь нет пейзажа, только плотная бело-голубая завеса. Поняв, что с Пошехоньем происходит что-то загадочное, я срочно повела себя и Зотову (она приехала вчера) на мост над рекой Согой, чтобы оттуда с высоты обозреть окрестности. Обозревать было нечего какие-то мутные очертания чего-то. Словно находишься внутри не совсем реального мира. И немного попахивает дымом, и громко ревут коровы. Они первые перепугались. Возвращаемся домой. Местные жители тихо и смиренно говорят, что горят веригинские болота.
5 августа. Вчера мы плавали в тумане, сегодня воздух обрел прозрачность. Где-то прошла гроза. Мы даже слышали раскаты грома и видели тучи вдали. К нам это счастье не пришло, но зато вырубили свет. Невозможно приготовить ужин. Что же, перейдем на холодный паек. Есть молоко, есть смородина, огурцы и хлеб. Для освещения свечи.
Соседи говорят, что уже начали по огородам ночью шастать воры. Еще бы, все поспело. Уже в нескольких огородах выкопали картошку и оборвали огурцы. Десять лет назад, когда мы приехали сюда, помнишь, хозяева не запирали свои дома, все было нараспашку, про воров знали только из телефильмов.
Где-то в мире бушуют грозы, ливни и политические страсти (радио из себя выпрыгивает, рассказывая об этом), а у нас даже ветра нет. Пыль от проезжающих машин застывает в воздухе, а потом очень медленно оседает.
7 августа. Ой, не могу! Солнце сияет, дождь идет.
Пока я восторгалась, он прошел, обманув меня в лучших чувствах. Пойду в магазин за хлебом. Два месяца не было дождя, а теперь пробежал какой-то шалый.
9 августа. Приехала наша Катька. Завтра важный день. Повезу ее на родину. На ее родину. Однажды в жизни она должна увидеть место, где родилась.
11 августа. Вчера, после поездки в Рыбинск, не было сил писать. День был очень плотный не по километрам, что мы проехали и прошли, а по эмоциям.
В автобусе по дороге в Переборы я спросила у стоявшего рядом мужчины: "Вы не знаете, где был лагерь в сталинские времена? Где нам лучше выйти?" Его взгляд засветился знанием предмета, но в это время молодая женщина, сидевшая (с маленькой девочкой) рядом, тихим лирическим голосом произнесла: "Вот я буду выходить, и вы вместе со мной. Сразу направо. Я вам покажу". Мужчина не смирился с тем, что у него перехватили инициативу, и галантно предложил: "Я провожу и все расскажу". Я стала отказываться от провожатых, но не помогло. Он сошел вместе с нами, а мы за женщиной. Она показала на барак недалеко от дороги: "Вот, от лагеря остался этот барак и вот этот дом рядом. А сам лагерь был (жест рукой) от малой дамбы до большой дамбы". Я с удивлением спрашиваю: "А вы почему все это знаете? Ведь вы очень молоды, то время не застали". Она тем же нежным голосом: "У меня есть причина. До свидания". Мужчина ей и мне: "У меня тоже есть причина". И пошел с нами, объясняя все подробности: "Мой дедушка, фамилия его Морсков, сидел в этом лагере. Здесь..." Дальше не буду, это его история. А у нас была своя.
Мы обошли все пространство лагеря от одной дамбы до другой. Выяснили, где шел забор. Оставшийся барак есть на одной из фотографий у Катьки дома. Походили, посидели, помолчали. Вот здесь она родилась. На нарах. Дитя сталинских лагерей...
Потом поехали гулять по Рыбинску. Раз уж в ее паспорте местом рождения записан Рыбинск, она должна его ощутить. Зашли пообедать в общепит "Волжские зори". Очень дешево и при этом съедобно. Зашли в продовольственный магазин, посмотреть репертуар. Выбор большой. Слышу, продавщица отвечает кому-то: "Фарш есть. Какой хотите: говяжий, свиной и студенческий". Изумились "студенческому", пошли дальше.
Вечером вернулись в Пошехонье. Без сил.
13 августа. Еще вчера у нас был филиал пустыни Сахары, сегодня с ним (или с ней) покончено. Плотные, спокойные серые тучи легли прямо на крыши домов, и пошел долгожданный. Всю ночь шел. Днем он перестал, но тучи с места не сдвинулись.
Весь день мы с Катькой работали в огороде. Не спеша ужинали. Сидеть на бревне и смотреть в ночное небо что еще нужно. Ждем тебя завтра утром.
Пошехонье Москва
© "Русская мысль", Париж,
N 4293, 18 ноября 1999 г.
N 4294, 25 ноября 1999 г.
N 4295, 2 декабря 1999 г.
| [ 5 / 5 ] | ||||
|
|
||||
|
||||
