Ежегодно в Санкт-Петербурге вручается Царскосельская художественная премия. Осенью прошлого года этой высокой награды были удостоены музыканты Мстислав Ростропович и Валерий Гергиев, певица Елена Камбурова, писатель Андрей Битов. Среди лауреатов оказался и молодой петербургский исполнитель Олег Погудин (на снимке) ему присуждена премия "За постижение души русского романса". Присутствовавшая на торжественной церемонии в Царском Селе Галина Вишневская сказала, что впервые услышала голос Олега несколько лет назад в Нью-Йорке, когда знакомый включил магнитофонную запись, и тогда запомнила это имя. "На фоне того, что происходит сегодня на российской эстраде, заметила она, вы выделяетесь хорошей манерой, вкусом и уникальным стилем. Пожалуйста, сохраните свою индивидуальность...".
После получения награды Погудин продолжает насыщенную творческую деятельность, много гастролирует. Сейчас, например, после завершения гастролей в Швеции, он отправляется в Москву...
Олег, вы ведь по образованию артист, работали в Большом драматическом театре. Почему вы решились уйти из театра, попасть в который многие считают большой удачей?
C детства у меня были музыкальные склонности: закончил музыкальную школу, пел в детском хоре Ленинградского радио и телевидения. После окончания Театрального института, в 1990-1993 гг., работал в БДТ. Когда пришел туда, мне только-только исполнился 21 год. Играл в основном в эпизодах воинов, слуг, извозчиков... Из серьезных работ лишь роль в "Визите старой дамы". Словом, в театре ничего не состоялось. Но как-то и не жалко: не успел настолько прикипеть к нему, чтобы было тяжело расставаться. Однако театр научил меня серьезному, бережному отношению к профессии. Ведь БДТ это не только известные замечательные артисты: там буквально во всех цехах работают по-настоящему театральные люди. Уйти же решился потому, что возникла внутренняя потребность развиваться не как драматическому актеру, а как певцу: еще работая в театре, я уже выступал с концертами. Это был выбор самой судьбы и потому верный.
Популярным исполнителем вы стали в очень непростое для культуры время после 1993 года. Как удавалось с таким "некоммерческим" жанром, как романс, собирать залы в Петербурге и других городах?
Когда занимаешься достойным, хорошим делом, все как-то складывается. Я очень благодарен Петербургской капелле и Театру эстрады, которые поверили в меня. На концерты в капелле, где всего 800 мест, приходило более тысячи человек. По России в первое время было трудно ездить: столица не хочет никого пускать, поскольку гастрольная сфера тоже бизнес. Однако не могу сказать, что мне вставляли палки в колеса. Когда приезжал в тот или иной город, залы были полны без особой рекламы. И я отношу это не столько на счет своего творчества, сколько на счет жанра, в котором работаю. Публика слушает романсы с настоящей, искренней радостью. Читать записки, которые приходят из зала, одно удовольствие: они написаны хорошим языком и посвящены не лично исполнителю, а каким-то важным мыслям о культуре, об отечестве, о нашей жизни.
Люди соскучились по хорошему русскому слову, по поэзии, изложенной в такой дивной форме, как романс. Всего этого сегодня не услышишь на телевидении, где постоянно пропагандируют "сытую" музыку и навязывают определенную моду. Слушатель романса человек прежде всего интеллигентный (сейчас, увы, почти синоним слову "нищий" или "малообеспеченный") и, чтобы пойти даже на вечер романса, вынужден делать серьезные для себя финансовые затраты.
Есть ли такое понятие петербургский романс, петербургская школа романса?
Скорее можно говорить о петербургском стиле его исполнения: это особая красота, изящность, интеллигентность, тонкость, глубина и философичность.
Петербург счастливое, уникальное соединение европейской формы, когда все красиво и гармонично, и сложного, глубокого русского содержания. Кстати, если размышлять об истоках появления романса, то это ведь русская народная песня и европейская музыка, т.е. сочетание европейской формы и русского содержания. Когда пою, естественно, помню об этом, все это во мне живет. Романс слишком нежная, интимная материя, которую нельзя закрепить в какую-то форму и потом старательно ей следовать. Это скорее искусство атмосферы.
Если уж мы заговорили о петербургском стиле, согласитесь, есть в нем некоторая трагичность. Как это отражается в жанре романса?
Романс это романтизм. А романтический стиль почти всегда не оптимистичен по сюжету там все время какие-то несчастья, трагедии, но прекрасен по идее. В этом смысле романс в Петербурге естественен и гармоничен, он сродни этому городу немного меланхоличному и грустному. Сейчас, кстати, особенно. Мы, люди конца века, находимся в плену противоречивых чувств, мы очень страстные, мятущиеся, напряженные. Все это присутствует и в романтическом стиле (правда, планка выше), поэтому романс живой, настоящий жанр.
Однако это совсем не тот язык, на котором люди сегодня объясняются...
В 20-е годы романс был официально запрещен специальным постановлением как "мелкобуржуазное искусство". В советские годы у него, как у всякого независимого индивидуального существования, была тяжелая судьба. Однако самые важные духовные вещи, несмотря ни на какие гонения, не исчезают, не устаревают. Лучшие романсы, написанные Глинкой, Варламовым, Булаховым, Гурилевым, о вечном. На произведениях, написанных в начале-середине прошлого столетия, выросла даже советская песня в лучших ее проявлениях. В моем репертуаре есть программа, посвященная Булату Окуджаве. Его песни это ведь тоже романс, только пропетый во второй половине ХХ века.
Однако свои проблемы у романса все-таки существуют, ибо его можно легко вульгаризировать и опошлить. Тогда самый прекрасный романс может произвести отрицательное впечатление. С другой стороны, самый банальный по сюжету, по языку, "опасный" по музыке материал можно сделать так, что он прозвучит достойно и даже благородно. Тут очень важна искренность. Романс невозможно спеть неискренне, не сопереживая, "выехав" на одной лишь технике и голосе. А искренность, напротив, может порой оправдать даже отсутствие школы вспомните эстрадных артистов далекого прошлого...
У вас есть самые любимые романсы?
Этот жанр очень точно соответствует моей психофизике, я так ощущаю мир, поэтому назвать один-два или даже десять любимых романсов не могу. Они все любимые все, которые я пою. Это язык, на котором мне легко общаться. Мне кажется, личную, внутреннюю жизнь мы во многом создаем сами. И поэтому, каким языком будем говорить сами с собой и с близкими людьми, такой, собственно, и будет наша жизнь.
Занимаетесь ли вы поиском малоизвестных произведений?
Да, хотя это не самоцель. Мне важно найти ту песню, которую хотелось бы спеть. Как-то в Публичной библиотеке пересматривал ноты и в архиве за прошлый век встретил много жемчужин, которые не исполняются. Все в нотах существует, все лежит. Раньше ведь издавалось очень много романсов, и главное это "озвучить". Правда, чаще всего исполнять их нужно в каком-то контексте, поскольку многие требуют определенной подготовки слушателя. Нашел, например, альбом с двенадцатью произведениями графа Бобринского я никогда их не слышал, а музыка чудная, на стихи лучших поэтов XIX века. Немного салонная, но там столько изящества, красоты, стиля, что это готовое отделение концерта, готовый альбом... А вообще таких "ускользающих" произведений немало. К сожалению, многое теряется, забывается, и в этом смысле на артистах лежит большая ответственность: мы существуем еще и для того, чтобы быть мостиком между прошлым и настоящим, чтобы принимать эстафету и передавать ее дальше...
