Политика Путина в Чечне уперлась в закономерный тупик. События последнего месяца показывают, что военная ситуация сейчас примерно такая же, как летом 1996 г., накануне Хасавюрта. Разница по сравнению с ельцинскими временами только в том, что в путинской "антитеррористической операции" задействована войсковая группировка (100-150 тысяч), вполне сравнимая со всем теперешним населением Чечни.

Еженедельные потери федеральных войск и милиции такие же, как в период осеннего наступления федералов на позиции боевиков. Партизанско-террористическая война расползается на сопредельные с Чечней территории.

Словами "антитеррористическая операция" и "борьба с бандитизмом" Путин прикрывает свою истинную цель покончить с претензиями Чечни на независимость.

В XX веке все войны за сохранение колоний были проиграны всеми государствами-метрополиями. Иные из этих войн были длительными, кровопролитными и сопровождались изгнанием переселенцев назад в метрополию, бандитизмом полевых командиров, страшными жестокостями с обеих сторон (в британской Бирме, во французском Алжире, в португальской Анголе). В итоге всех этих войн метрополиям приходилось идти на переговоры с противниками, ранее (а иногда и потом) считавшимися террористами и бандитами.

За терроризмом можно не ходить далеко в Бирму и Алжир. Среди деяний партизан Великой Отечественной нашей войны за сохранение независимости тоже были и террор, и пытки пленных, и коллекционирование ушей убитых противников (это не изобретение карабахской войны и даже не ноу-хау американских морских пехотинцев во Вьетнаме), и ликвидация коллаборантов вместе с их семьями. Террористический рейд отряда латвийского партизана Василия Кононова, который через 50 лет суд потомков коллаборантов признал актом геноцида, рядовой эпизод той войны.

Чеченцы отличают генерала Трошева (сторонника методов ведения войны, применявшихся в прошлом веке Паскевичем и Барятинским) от шамановых и будановых (последователей истребительной тактики генерала Ермолова) как и мы отличали благородного оккупанта маршала Паулюса от оккупантов из дивизий СС. Но это не значит, что из уважения к относительному гуманизму Трошева их боевики-смертники перестанут взрывать грузовики с тротилом.

Что бы ни делалось, а независимости Чечни не избежать. В конце концов, отделение Украины или стран Прибалтики большая потеря для России, чем Чечня, но за сохранение этих территорий мы (к счастью) воевать не стали.

Чтобы решение проблем сдвинулось с мертвой точки, политическое руководство страны должно заявить, что Россия не исключает независимости Чечни как одной из возможностей разумеется, через референдум, с переходным периодом, международным контролем за правами человека, невхождением Чечни в военные блоки, отказом чеченцев от претензий на сопредельные районы Дагестана и т.п. Референдум о независимости надо обещать тому политику (или группе политиков), которые в обмен на это обещание будут бороться с уголовщиной и помогут остановить партизанскую войну.

Существует, конечно, проблема: с кем разговаривать? Мы сами создали ситуацию, при которой влияние персонажей типа Басаева и Хоттаба стало преобладающим, а авторитет умеренных политиков типа Масхадова рухнул. А с басаевыми и бараевыми разговаривать не хотелось бы (хотя израильтянам пришлось разговаривать и с Арафатом).

Но чеченские лидеры, которые согласятся на сотрудничество в обмен на обещание референдума о независимости, получат преимущество перед террористами-уголовниками. Может быть, тот же Кадыров перестанет выглядеть в глазах чеченцев предателем и марионеткой, если с ним будут вести переговоры о независимости Чечни. Может быть, даже авторитет Масхадова таким способом можно восстановить. Есть в Чечне, кстати, и другие деятели, хотя и фанатичные сторонники независимости, но при этом не запятнанные участием в грабежах и похищениях мирных жителей. Например, Саид-Хасан Абумуслимов (вице-президент в период временного президентства Зелимхана Яндарбиева). Утверждение, что в Чечне не с кем разговаривать, отговорка. О независимости есть с кем.

К сожалению, опять упущено время, благоприятное для переговоров в том числе и с позиции силы. Предложить чеченцам независимость в обмен на безопасность лучше всего было в период максимальных военных успехов, в декабре-январе. Но тогда предвыборная конъюнктура для Путина была важнее.

Однако если сейчас стартовые условия для переговоров хуже, чем в декабре, то через год они будут хуже, чем сейчас, а через двадцать лет хуже, чем через год. Эта война никогда не кончится точнее, она рано или поздно окончится уходом России из Чечни и, скорее всего, на самых невыгодных условиях.

Мы завоевывали чеченцев всю вторую половину прошлого века, депортировали в 1944-м, бомбили в 1995-1996 и 1999 гг. Понятно, что они не хотят и не будут жить с нами в одном государстве.

А мы хотим?

Согласно социологическим опросам, от 53 до 67% населения России все еще одобряют политику Путина в Чечне. Значит, пока еще хотим. А среди молодежи все более популярными становятся высказывания типа "надо загнать чеченцев в резервации, как американцы индейцев", "надо истребить всех чеченцев", "надо сбросить на Чечню атомную бомбу".

В чеченских семьях рождается по 14 детей, которых матери воспитывают в ненависти к оккупантам. Русские теперь рожают по одному ребенку на семью, и матери мальчиков с младенчества копят медицинские справки, чтобы в будущем отмазать их от армии.

Какое будет соотношение сил России-метрополии и Чечни-колонии через поколение? Если у Путина получится законсервировать чеченскую проблему и оставить ее своим и нашим наследникам не позавидуешь этим наследникам.

ВЛАДИМИР ПРИБЫЛОВСКИЙ

Москва

©   "Русская мысль", Париж,
N 4326, 13 июля 2000 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»:     ...   ...  [ В Интернете вып. с 12.07.2000 ]