Реплика

Сколько себя помню, никогда не проходил равнодушно мимо Лубянки. С ранних лет, точнее с 1953 года, когда отец вернулся с Колымы и у нас с ним начались совместные прогулки по Москве, с тех самых пор помню не могу забыть, детям своим рассказываю: в этом здании измывались над вашим дедом, сюда с нечеловеческой энергией пробивалась ваша бабка, моя мать, требуя от генерала Герцовского пересмотра дела, смягчения наказания, свиданий с мужем...

Вспоминал об этом и десяток лет назад, в тот день, когда на Лубянскую площадь доставили с Соловков гранитную глыбу и установили в сквере у Политехнического (отец и там побывал, в знаменитом СЛОНе Соловецком лагере особого назначения). В Москве тогда был конец октября, было ветрено, промозгло и холодно. Люди, тем не менее, стояли с непокрытыми головами, многие с горящими свечами в руках. Вспоминали тех, кто навсегда сгинул в архипелаге ГУЛАГ. Из репродукторов лилась пронзительная мелодия григовского "Пер Гюнта". Было скорбно, одухотворенно и чисто.

Среди бывших политзэков выделялась как всегда гордо вскинутая голова Льва Разгона. У него за спиной торчал насупленный "железный Феликс", и на всю эту сюрреалистическую картину настороженно смотрели пустые окна гебешной конторы, гигантским полукольцом, словно наручниками, охватывающей Лубянскую площадь.

Буквально на днях, в минувший понедельник, опять пересекал ее, по обыкновению думая о своем, прикидывая, как много за эти десять лет воды утекло (так и хочется сказать демократической воды). Думал и о том, что нет уже ни памятника, ни Льва Эммануиловича Разгона, годовщина со дня смерти которого исполнилась как раз в эти дни.

И вдруг как ожог. Прямо около Камня толпа, какой-то сброд с красными знаменами, с портретами Сталина, Дзержинского... Идет сбор подписей под требованием восстановить памятник одному из основателей ЧК и лагерей. Еще недавно эту коммуно-"патриотическую" тусовку вытолкали бы с площади пинками. Сейчас вокруг них мертвая зона. Обыватель тусуется поодаль, кто с пивом, кто с подружкой, кто просто маясь от безделья. Не приближается никто.

Какой-то одинокий старик демонстративно пересекает пустое мертвое пространство, подходит к памятнику, осеняет себя крестным знамением и кладет низкий поклон. Ни милиция, ни обитатели окружающих зданий в происходящее не вмешиваются. Похоже, на Лубянской площади столицы воцаряется то самое "единое правовое пространство", о котором мечтает президент. И в этом пространстве нет места памятнику миллионам жертв коммунистического террора. Как нет места и ответственности для осквернителей.

Тут, собственно, не о чем больше и говорить, если бы... Если бы не редакционная (!) статья, появившаяся почти в то же самое время в "Общей газете": редакция "готова взять на себя посильную работу по налаживанию диалога между коммунистами и демократами", поскольку у них "не так уж мало точек соприкосновения".

Утоптать "единое правовое пространство" до твердости бетона, через который уже не могло бы пробиться ничто живое, задача, надо признать, непростая. Во всяком случае у коммуняк за десять лет мало что получилось. Так что, глядишь, демократы теперь поспособствуют. Им не впервой рыть себе могилу...

Впрочем, вполне возможно, речь идет всего лишь о "демократах" самой "Общей газеты" это сняло бы многие недоумения. Но тогда их с нетерпением ждут у оскверняемого коммунистами Лубянского камня: запись на "посильную работу" там еще, по слухам, продолжается.

АЛЕКСАНДР ВОДОЛАЗОВ

Москва

©   "Русская мысль", Париж,
N 4332, 14 сентября 2000 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»:     ...     [ В Интернете вып. с 13.09.2000 ]