В трагической истории с атомоходом "Курск" проявился общественный феномен, на который многие обратили внимание, но никто не попытался объяснить. Почему гибель 118 моряков столь сильно потрясла россиян, а сообщения о гибели тысяч солдат, "защищающих Родину от международного терроризма" (не говоря уж о несчетных жертвах среди мирных жителей), задевает их не больнее, чем сводки дорожно-транспортных происшествий?

Дело, конечно, не в какой-то странной избирательности россиян. Тем более не в жестокосердии и равнодушии. В действительности народ наш (при всей внушаемости, забитости, бестолковости) добр и отзывчив на чужое горе. Первая чеченская война подтверждение тому. Так в чем же дело?

Сначала о "Курске". Прав Альберт Плутник, когда в "Общей газете" (N36) так объясняет "жгучий интерес" общества к трагедии и "напряженное народное внимание": "Это была форма контроля (выделено Плутником. А.В.) общества за действиями властей... Общество ни на секунду не выпускало события из поля своего зрения". Вот в чем отгадка!

Общество благодаря СМИ (при небывалом сопротивлении и тотальной лжи властей) успело узнать правду (пусть даже часть ее), своими собственными глазами увидеть трагедию подводников и горе родных, пропустить все это через собственные души, примерить, что называется, чужое горе на себя. Отсюда чувство сопричастности и как следствие сострадание.

Альберт Плутник вряд ли прав в другом. Более того, думаю, он глубоко неправ, когда утверждает, что аналогичный интерес "давно уже утерян к чеченской войне": "Общество... бросило на произвол генералов и политиков судьбы тысяч людей, вовлеченных в боевые действия".

Ну уж нет! Тут все с ног на голову. Общество тут ни при чем. Ни общество, ни средства массовой информации, которые и есть общественный инструмент того самого контроля власти, и близко не подпускают к правде о второй чеченской войне. Не общество, а как раз те самые политики и генералы бросили тысячи людей в мясорубку, наглухо огородив происходящее стеной имени товарища Ястржембского. А если не знаешь правды, не видишь реальной картины чеченской трагедии откуда ж взяться сопереживанию?

В этом смысле реакция россиян на первую чеченскую войну вполне вписывалась в формулу Плутника. Можно не знать формулировок Нюрнбергского трибунала, но при виде ребенка, извлекаемого из-под развалин Грозного, сердцем понимаешь, что речь идет о преступлении против человечества.

Вместо этого власть и генералы со смаком показывают нам то ли пьяного, то ли обкуренного полковника Буданова, который на Рождество посылает чеченцам подарок в виде артиллерийского залпа. Это называется концепцией информационной безопасности.

 Скажите, Владимир Владимирович, а как будет решаться проблема с беженцами из Грозного? бесстрашно спросил президента ведущий программы "Зеркало".

 Нет никаких беженцев, как нет и проблемы, резко осадил бывшего демократа бывший полковник КГБ.

И беженцев не стало. Во всяком случае в программе Николая Сванидзе.

В случае с "Курском" общество успело узнать правду. Не успели со своей "информационной безопасностью" волошины-павловские. Впрочем, не приходится сомневаться, что они постараются исправить оплошность. Вся информация в связи с "Курском" будет блокирована. Общество будут кормить слезливыми сюжетами по части социальной помощи родственникам и детективными о вражеской подводной лодке, которая и потопила "Курск".

Это, если хотите, прогноз.

АЛЕКСАНДР ВОДОЛАЗОВ

Москва

©   "Русская мысль", Париж,
N 4332, 14 сентября 2000 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»:     ...     [ В Интернете вып. с 13.09.2000 ]