Что с тобою? Что с тобою? Что с тобой?
говорит прибой прибою вперебой.
Что ты, что ты... Что ты, что ты... А что ты?
Что ты, что ты... Что ты, что ты... А что ты?
так пустоты сводят счеты пустоты.
Этот шелест, этот шорох, этот шум
то ли прелесть, то ли порох трах и бум.
Эти страхи по рубахе, по рублю,
эти строки-белобоки обрублю.
Этот узкий, тесный, русский, тихий стон
убоюсь ли этих гуслей, этих струн?
*
А на тридцать третьем году
я попала, но не в беду,
а в историю. Как смешно
прорубить не дверь, не окно,
только форточку, да еще
так старательно зарешё-
ченную, что гряда облаков
сквозь нее как звено оков.
Я СПИСОК КОРАБЛЕЙ...
В Находке, в тесноте,
где дружку друг сминали,
на нарах вспоминал ли
о гласных долготе
и иволгах в лесах
о самой высшей мере,
что вымерла в Гомере,
в ахейских парусах...
*
Косая собачья будка
да чахлая незабудка
одна под колком ограды.
Да мы и этому рады.
А там подальше за домом
глухо рокочущим громом
гремят, но не рядом войны.
Да мы и этим довольны.
*
Играй, играй, тальяночка
о том, как итальяночка
за Шубертом спешит,
о том, как в старом шушуне,
на санках, но не на коне
скрип-скрипочка пищит.
Скрип-скрипочка пиликает,
чирикает, поет,
а следователь тыкает
и посылает «в рот».
Давай, тальянка, растяни
эти оставшиеся дни
в поскрипываньи снежном,
за веком, за изменником
иди, как Франц за мельником,
не доверяя веждам,
но лишь движению оно
мехами разозвучено,
и превращается в вино
ручейная излучина.
