В 1998 г. в Лионе состоялась мировая премьера оперы «Три сестры» венгерского композитора и дирижера Петера Этвоша. Отказавшись от прямой иллюстрации чеховской пьесы и хронологии повествования оригинала, он создал оперу, состоящую из пролога и трех эпизодов под названиями «Ирина», «Андрей», «Маша». Партитура написана для двух оркестров и четырех контр-теноров, поэтому партии трех сестер и Наташи исполняют мужчины. После триумфа в Лионе опера П.Этвоша была поставлена в Голландии, где с огромным успехом прошла в восьми городах. Теперь она поставлена в Гамбургской Опере.

Гамбургская постановка (режиссер Станислас Нордей) решена в стиле статического минимализма. Отсутствие декораций позволяет сконцентрировать внимание зрителей на духовном состоянии героев. Застывшие фигуры интересны, как в кинематографе, крупными планами, которые дают возможность следить за мимикой лица и выражением глаз исполнителей. Однако эта привилегия доступна лишь зрителям первых рядов партера. В основном же публика довольствуется эмоциональным и психологическим развитием музыки и вокала. Партитура выражает все, и статика персонажей помогает в нее полностью погрузиться. Этому способствует также единство костюмов.

Главные партии в Гамбурге исполняли: Олег Рябец (Ирина), Лоуренс Заззо (Маша), Давид Кордье (Ольга), Марк Xолланд (Андрей), Гари Бойс (Наташа). Накануне премьеры корреспондент «РМ» взял интервью у композитора.

Как у вас возникла идея написать оперу «Три сестры»?

В драматическом спектакле, мне кажется, мы не слушаем то, что говорят актеры, а всегда ищем подтекст. Слова актеров служат, чтобы ввести в то, о чем на самом деле говорить нельзя. Благодаря этому особому качеству текста Чехова у меня и возникла идея написать оперу, так как в музыке происходит то же самое. То, что нельзя конкретно высказать словами, можно выразить музыкой. Эту пьесу я знаю почти наизусть, потому что в молодости работал в драматическом театре. Когда я стал ее читать уже с замыслом написать оперу, звучание появилось сразу. В тексте я слышал музыку.

В опере нет настоящих арий и речитативов, но мне удалось найти для нее особую форму. Я существенно изменил драматургию текста Чехова, потому что драматургия оперной и театральной постановки разная. В опере музыке нужны иные формы времени и драматического напряжения. В театре важна хронологическая последовательность, иначе зрители не поймут логики событий. Для музыки это не обязательно, поэтому можно перескакивать по времени: забежать вперед и вернуться в прошлое или повторить музыкальные моменты. Вот почему картины оперы выстроены не только в иной последовательности, чем в пьесе, но и повторяются с разных точек зрения. Каждый из трех эпизодов оперы представляет пьесу, которая как бы вновь разворачивается по очереди вокруг Ирины, Андрея и Маши.

В тексте Чехова интереснее всего не сюжет, а постоянное напряжение в треугольнике между женщиной и двумя мужчинами. Например, Ирина должна сделать выбор между Соленым и Тузенбахом, но этот выбор невозможен. Если она предпочтет Тузенбаха станет плохо, если выберет Соленого будет еще хуже. Такая же ситуация у Маши с Кулыгиным и Вершининым. Любой выбор ведет к негативному результату.

Что касается Андрея, то Чехов его ввел, потому что он приводит в движение других. Младший брат трех сестер, не оправдав надежд, женится на женщине, не подходящей к их малому семейному обществу. Но Наташа, как Ирина и Маша, оказывается в ситуации треугольника между Андреем и Протопоповым. Поэтому у меня в опере могли быть три героя Ирина, Наташа и Маша. Но я все-таки решил, что вместо Наташи будет Андрей. Он член семьи, и его страдания вызваны теми же проблемами, как и у сестер.

Какова роль двух оркестров?

В театральной постановке этой пьесы актеры всегда говорят тихо, это разговор о тайных, сокровенных чувствах. Я не мог допустить, чтобы певцы пели, как в итальянской опере. Чтобы придать певцам истинно чеховский характер, необходимо было создать динамику между артистами и оркестром. Для этого мне нужно было иметь небольшой ансамбль в оркестровой яме, который не перекрывает голосов. Каждый из 15 инструментов ансамбля связан с одним из действующих лиц. Таким образом, у меня две параллельные линии: голос певческий и голос инструментальный. Но для двухчасовой оперы этого недостаточно вот почему введен второй оркестр из 50 музыкантов, который находится за сценой. Музыка от двух удаленных друг от друга оркестров создает к тому же замечательное стереозвучание.

Могли бы вы охарактеризовать разные редакции вашей оперы?

Я написал партитуру для четырех контр-теноров на русском языке. Эта редакция была поставлена в Лионе, затем в Голландии и вот теперь в Гамбурге. Другая редакция возникла в Дюссельдорфе по необходимости: в оперном театре не было своих контр-теноров и денег, чтобы пригласить сразу четырех таких певцов. Поэтому там пели женщины-сопрано, к тому же по-немецки. То же самое в Будапеште, где тоже пели сопрано и опера шла по-венгерски. После этих экспериментов я считаю, что самая лучшая редакция с контр-тенорами и по-русски. Через две недели во Фрайбурге будет новая смесь: сопрано и по-русски. Я присутствовал там на репетициях и был ими удовлетворен, так как русский язык дает истинную, родную атмосферу.

Однако с женским составом возникают две проблемы. Во-первых, пьеса становится слишком реалистичной: участие контр-теноров позволяет осуществить театральную трансформацию, которую я считаю необходимой, чтобы выразить «треугольное» напряжение между одним человеком и двумя другими, не только между мужчиной и женщиной. Во-вторых, проблема акустическая. Когда поют контр-тенора, это звучит как бы на октаву выше, потому что у них тесситура с большой экспрессией. У женских сопрано тесситура нормальная, и у них это звучит менее напряженно.

Постановки в Лионе и Гамбурге очень близки по цвету костюмов. Что еще их объединяет?

Удивительно, что разные режиссеры выбрали в обеих постановках белый цвет. Первую поставил японец Юсио Амагацу, другую француз Станислас Нордей. В японской эстетика особая, высокого уровня. Во второй эстетика характерная, в ней хорошо выявлено напряжение между персонажами. Обе постановки мне очень нравятся. Объединяет их то, что они сумели выразить идеи пьесы и сохранить мир Чехова.

ВИКТОР ИГНАТОВ

Гамбург Париж

©   "Русская мысль", Париж,
N 4337, 19 октября 2000 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»:     ...  [ В Интернете вып. с 19.10.2000 ]