Антонина Петрушина

     Равнина, покрытая хвойным лесом и болотами таков был общий вид нашего захолустья. В самое жаркое лето воздух был насыщен влажными испарениями и наполнен тучами насекомых, которые не давали покою ни людям, ни скотине.

М.Е.Салтыков-Щедрин. Пошехонская старина.

Дневник это разговор с моим мужем. По семейным обстоятельствам мы вынуждены отдыхать в очередь. Десять лет назад он попросил меня записывать каждый день жизни в Пошехонье. Я послушалась, а теперь и привыкла.

Там появятся опять Зотишка и Шехерезада. Напоминаю: это две замечательные актрисы Ярославского театра им. Волкова Людмила Зотова и Татьяна Позднякова.

2000 год

20 июня. Приехала окоченевшая. Сначала в поезде, потом окончательно замерзла в автобусе, и наконец Пошехонье встретило меня своей любимой погодой (+8 и низкие темно-серые тучи). Ветер только что прилетел с Северного-Ледовитого и гуляет здесь во все стороны. Печка в доме натоплена (спасибо Лизе), и я начала оттаивать. Потом сон до обеда. Во второй половине дня побежала в город за продуктами для завтрашнего поминального дня. На улицах пусто. Совсем. Где жители? Вечером баня. Баня это лучшее, что придумало человечество.

21 июня. Утром к мамуле на кладбище. Потом дома помянули. Тихо, спокойно: я, Лиза и Коля. Днем решила, что поминать мамулю надо делом и пошла расчищать малинник. Он так зарос! джунгли. Четыре часа я в нем буйствовала. Теперь смотреть одно удовольствие. Он дышит.

Весь день собирался дождь, но передумал. Холодно, ветрено, сухо.

Сейчас затоплю печку, Ох, опять задымит. Она капризная.

Пишу на кухне, а это совсем не то. У меня в "фонаре" за стеклами небо, дома в кудрявых деревьях, весь пейзаж Пошехонья и дальний лай собак. А здесь как в камере; потолок и стены. Не приходит в голову никакая, не только светлая, но и завалящая мысль.

25июня. К полудню погода срочно потеплела, небо прояснилось и засияло. Так хорошо, тепло, уютно: отовсюду сразу повылезли местные и приезжие жители заговорили, заулыбались. На нашей улице я встретила тетю Надю Ширяеву. "Здравствуй, Тоня!" радостно кричит она мне. Представь, впервые за десять лет она точно попала на мое имя. Все эти годы я была Вера, Надя, Зина, Нина. В огороде напротив запестрела спина Ошмариной. Кричу: "Здравствуйте, Антонина Михайловна!" Она в ответ, радостно: "Здравствуйте" Антонина Михайловна!" А посередке улицы (т.е. между нами) мужик везет на тележке бочонок с водой. Остановился, глядит на двух дур, которые кричат друг дружке одно и то же, и говорит: "Ну совсе-е-ем..." Объясняем мужику: дескать мы полные тезки. Он в ответ: "Чо, совсем?" Мы дружно киваем. Он проезжает, не поверив и решив, что мы "совсем".

Она делится радостью:

Мне нынче 80 стукнуло в апреле. Дети приезжали. Подарок сделали телефон провели. Говорят, будем теперь звонить тебе, а если что приедем. Две тысячи на него угрохали. А я каждое утро, как позавтракаю, так в огород выползаю. Я люблю в земле копаться, люблю, когда все растет. Я ведь агроном по специальности и люблю землю. Нынче лето ленивое все растет очень медленно...

Разошлись довольные друг другом и погодой. Ах, как мы все зависим от погоды: улыбнулось солнце и все улыбаются.

8 июля. Теплый, мягкий день. Спала до 12 часов. Сделала длинный пробег по всем просторам лесам и перелескам. Потом собрала таз клубники и засыпала песком. Завтра буду варить. Собираю я клубнику за забором возникает сосед (он там чего-то делал в своем огороде), приветливо здоровается: "Вот мы вам возвращаем вашу скотину, и вываливает из ведра на землю ежика.

Он: Этот ежик забрался к нам, все вскопал, кусты подрыл, свеклу тоже подрыл. Прямо такое разрушение. Ниночка, когда мы его поймали, почистила его, все листочки со спины сняла...

Я: Что же вы сделали, ведь листочки-то он старательно собирал, чтобы домой отнести.

Он (изумленно): К вам?

Я: Нет, к себе.

Он: А где он у вас живет?

Я: Под моей верандой, где я сплю.

Он (в ужасе): И вы позволяете?

Я: Во-первых, он у меня не спрашивал разрешения, он здесь хозяин, а во-вторых, мне очень уютно, когда он там пыхтит под полом.

Он: Так он, наверное, весь огород у вас попортил?

Я (гордо): Ничего не тронул.

(А пока мы беседовали, ежик исчез).

Он: А мы нынче хлев продаем. Больше не будем держать ни поросят, ни кур. Не выгодно это. А на месте хлева будет картошка. Посадим картошку, за ней меньше ухода нужно, чем за скотиной.

(А ты помнишь, какой у них хлев? дворец!)

Продолжаю собирать ягоды. За другим забором (за канавой) трудятся в огороде два мужика и женщина. Разговаривают.

Путён, Путён, поглядим, какой он Путён. У нас уж всякие были, чово только не надумывали, водку запрещали и чово-чово...

Да тихо ты, мало ли чово.

А чово тихо-то? Запрет поговорить што-ли сделаат? Ну дак опять помалкивать будем. Путён!...

Да говорит, лучче хочет сделать.

Не ... оне не хотят. Базарят базарят, передвигают друг дружку с место на место, а хули толку-то. Вон Ванька (кивок в сторону хлева-дворца) хорошо живет, дак он при любой власти будет как огурец.

Совсем недавно (лет десять назад) Ванька был парторгом, а этот мужик пропагандистом и убеждал меня, что колорадских жуков на картошку сбросили американцы с самолетов. Нынче, впрочем, опять на картошке появились колорадские жуки, в большом количестве. А теперь откуда?

Начала писать статью про Цветаеву и Гёте. Не статью, а небольшой набросок, этюд. Сама тема необъятная, в ней можно завязнуть. Ах, если бы кто-нибудь из умных теоретиков начал (отважился) разрабатывать тему "Гёте и Серебряный век" вот было бы!..

10 июля. Сегодня опять теплый день, с солнцем и облаками вперемежку. После ежедневного похода к мамуле села за статью. За вчерашнюю ночь и сегодняшний день написала целых четыре страницы. Что-то стало складываться.

Окончательно уставши, пошла на реку. Дневной ветер совсем исчез. Тишина-а-а! вода не шевелится. На том берегу хорошенький синенький домик отражается в воде даже без ряби. Низкое солнце подсвечивает весь пейзаж, делает его прозрачным. И все замерло. На середине реки в лодке два парня удят рыбу, но они тоже неподвижны наверное заснули. И вообще нынче лето ленивое: уже почти середина, а кажется, что оно еще как следует и не наступило.

На полях уже сенокос. Ты знаешь, что теперь нигде ничего не сеют, растет только трава, ну вот граждане ее и косят фрагментарно. Все поля с проплешинами. На новых улицах (где живут "новые русские") тишина-а-а. Ни души. Куда они все подевались? Все остановилось, все замерло. Недостроенные дома не достраивают.

14 июля. Вот и лето пришло. Все зашевелились, ожили. В огородах все срочно стало поспевать. Два дня дождей, а потом +28. Это лето! Три дня назад приехала Зотишка.

Толстая, радостная и поглупевшая. Может, это (поглупение) связано с недавней операцией: ей месяц назад вырезали почку. Впрочем, ей все к лицу и к душе.

На соседней улице открылся новый продмаг. На дверях написано "фирменный". Наверное, поэтому там нет ничего, что требуется человеку каждый день: нет хлеба, колбасы, песку, водки. Вхожу. Стоят два мужика (в растерянности глядя на полки) и говорят о ком-то третьем:

Дак чово жо, он за жисть и в бане не помылся ни разу?

Дак знамо.

Не посетил?! А чово жо хошь он делал? Это уж как и не жил.

Он говорит, под душом больно хорошо.

Под душом?! Да хули этот душ. Видал я ёво: на башку льет, бегашь под ним, никак не попадешь чово надо не помоёшь.

Да обвыкнуть поди можно?

Да обвыкай не обвыкай, лысину всю оттопчет, а толку мало. В бане веничком-то всего себя похлещёшь, везде достанёшь.

25 июля. Поминальный день Высоцкого 20 лет.

Весь день прошел в хозяйственных заботах. Собрала очередную партию огурцов и засолила. Варенье уже десять банок, больше не надо. С собой в Москву не увезешь, а здесь поесть этого хватит.

Весь день небольшими набегами льет дождь. Тепло, и все полито это же мечта пошехонских (и всяких) хозяек. Днем встретила на нашей дорожке ежика. Идет, шлепает по лужам, тащит на спине одну китайку (уже много падунцов). Да, чуть не забыла, картошка свежая уже поспела, крупная. Кабачки, чеснок, лук все созрело, что хотело.

Сижу в "фонаре", уже темно пишу наощупь. В углу сверчок заливается. Дождь утих, ветра совсем нет, на градуснике +20*. Поминаю Высоцкого.

26 июля. Зотишка уехала в блаженном состоянии: и выдохнула, и окрепла. Я ее десять раз на дню называла дурой ну вот она и ожила. Даже в пространство ходила до второго моста, ты же понимаешь, что это не близко. По пути мы несколько раз отдыхали, и она вполне справилась. Ой, дай ей Бог здоровья.

Послезавтра приедет Шехерезада.

Сегодня школьный лесок был очень скудный пять грибов. Всю ночь и весь день шел дождь (чего же лучше?), а грибов нет. Возвращаюсь из лесочка, на нашей улице две бабы обсуждают кур:

Кур-то мы взяли, а оне плохие, ничово не несут.

Да мы тоже нарушать будем к зиме, (помнишь, "нарушать" это значит резать), комбикорм 150 рублей мешок, дак и невыгодно держать.

Вон у Лизы петух-то бордовой уж больно клевачий. Сестру у ей клюнул.

А хвоста-то чово жо у его нет? Где жо хвост-то?

Дак собака выдрала. Он на ее, а она как ухватила за хвост-то, дак кукарекал цельные сутки. Все орал. Уж больно он гордой, а куры у ёво все пустянки.

Дак уж што жо это и за петух, смеется, с собаками воюет, а кур потоптать время нет. У тебя мужик-то где щас? Роботаёт?

На маслозаводе до октября. Потом, как молоко кончится, дак опять уволят всех. Пока молоко есть роботают.

28 июля. Целый день льет дождь спокойный, ровный, довольно сильный. Расположился надолго... Возвращаюсь от мамули. В деревне Ерилово по середине шоссе идет парень (лет 30-ти) в одних плавках. Больше ничего на нем нет. Парень пьян и, кажется, счастлив. Машин, слава богу, нет: ни одна не сможет его объехать, не свалившись в кювет, потому что этот добрый молодец идет сразу и вдоль, и поперек всего шоссе. Сзади подъезжает на велосипеде пожилая баба, останавливается, слезает:

Ты чово жо хошь, родной, погоду-то портишь! Вот я тебе привезла, указывает на велосипед, садись, да хошь-поезжай домой.

Он (радостно и протяжно): Баба-Маня-а-а! (обнимает ее за плечи) Я гуля-а-аю! Я знаашь, как люблю гулять!

А чово жо голый-то?

А у меня Нинка всю одежу забрала, чтоб я не вышел.

Хорошо, трусы оставила. Пойдем-ко.

Оба ведут велосипед (вернее, он опирается на велосипед, а она ведет их обоих) и очень медленно, под дождем, двигаются обратно.

Он: Баба-Маня, вон там (жест рукой) мужики строят дом. Дак у них в колодце самогонка. Первач.

Она: Да уж тебе везде чудится самогонка.

Он: Не-е, ей-Богу, в ведерке в колодце. Ну мы и приняли. По стопочке.

Она: Много оне настроят с первача-то.

Он: Не-е, баба-Маня, оне хорошие мужики. Ты извини, баба-Маня, ты знаешь, я много не пью. Никогда. Если уж только поднесут неудобно не выпить.

Она: Конешно-конешно. Пойдем домой. Нинка-то дома?

Он: Не-е-е, ушла. Заперла меня и пошла. Нинка баба жильная...

В этот момент пролетает машина и обдает их с ног до головы грязной водяной пылью. Бабуся мокрая до нитки, но отваги не теряет. Ведет его дальше.

29июля. Приехала Шехерезада, с чемоданчиком на колесиках, как у тебя. Ну, конечно, на нашей улице она с этими колесиками забуксовала. Ничего, справилась. Явилась после дома отдыха, хорошенькая, радостная, говорить может только про дзен-буддизм и про Порфирия Иванова. Все мудрые изречения выписаны в тетрадочку. Показала мне "мудры" это такие фигуры из пальцев надо делать для спасения здоровья. Мы знаем только одну фигуру из пальцев фигу, а она знает много. Словом, "1001 ночь".

Окончание следует см.:
"РМ" N4339.

Пошехонье Москва

©   "Русская мысль", Париж,
N 4338, 26 октября 2000 г.
N 4339, 2 ноября 2000 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»:     ...  [ В Интернете вып. с 26.10.2000 ]