12 октября в Рахманиновском зале Московской консерватории состоялось исполнение "Жития Марии", одного из самых монументальных сочинений Пауля Хиндемита, композитора, прочно занявшего свое место в ряду крупнейших фигур предвоенного авангарда. Это второе в Москве исполнение этого сочинения (российская премьера 1996, Санкт-Петербург, московская 1999, театр "Геликон"). Хиндемит, поборник "музыкальной объективности", "искусства на злобу дня", дитя эры джаза, спорта и растущих мегаполисов, необычайно плодовитый автор, в 1922-1923 гг. написал колоссальный, идущий без малого полтора часа вокальный цикл, включивший в себя 15 стихотворений Р.-М.Рильке. В этом факте есть по крайней мере две странности. Первая то, что Хиндемит работал над этим сочинением почти одновременно со своими "пощечинами общественному вкусу": урбанистической оперой-пародией "Новости дня" и "джазовой" сюитой "1922 год". Вторая менее очевидна; здесь стоит пояснить, что отношения Рильке с музыкой не только современной ему, но и с музыкой вообще были не менее тяжелыми, чем у Набокова. Тот и другой, правда, считали, что музыку стоит слушать в одиночестве; Рильке ничего больше не конкретизировал, Набоков добавил, как известно, деталь: "в наушниках".

Сам Хиндемит, создавший "своего", единственного в своем роде Рильке, был отнюдь не в одиночестве. О "тени Баха" можно и не говорить. Присмотревшись внимательнее, мы разглядим пейзаж с видом на Оливье Мессиана (прямо перед собой, на расстоянии 20 лет); оглянувшись, увидим Брамса и Вольфа мощную традицию немецких Lieder. Совсем уж близко, но мельком остроносый профиль Малера в пенсне.

Реакция зала, однако, и почти 80 лет спустя, когда Хиндемит стал классиком ХХ века, тоже заставляла слушателя не забывать о "чувстве локтя". Увы, до сих пор смеются и притом молодые люди. Поколение поставангарда, смеющееся над классикой авангарда, знак нашей эпохи; и это несмотря на то, что мы встретились не только с колоссальной работой певицы Татьяны Куинджи и пианиста Юрия Полубелова, но и со столь редкой в наши дни культурой исполнения, выражавшейся прежде всего в честности концепции. Залог этой честности отнюдь не в последнюю очередь был в следовании легендарной ремарке Хиндемита "ohne Pathos" ("без пафоса"). Верность Рильке (как, кстати, и Набокову) была, пожалуй, в том что оба музыканта явно сходились с великими писателями в их отношении к пошлости. А это отношение теперь уж, когда исполнительское искусство стоит все ближе к цирковому, а состязательность в мире музыки приобрела более чем обвальный характер, сродни драгоценному музейному экспонату.

ФЕДОР СОФРОНОВ

Москва

©   "Русская мысль", Париж,
N 4338, 26 октября 2000 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»:     ...  [ В Интернете вып. с 26.10.2000 ]