В Большом театре поставлен спектакль, который премьерой назвать нелегко. Борис Покровский возобновил свою собственную, 1944 года, версию "Евгения Онегина" в декорациях Петра Вильямса. Конечно, этот первый опус мэтра по своим художественным достоинствам значительно превосходит другой его же вариант, поставленный совместно с художником Валерием Левенталем в 1991-м. Добротный реализм под MХАТ времен Станиславского и Немировича-Данченко вкупе с качественной живописью воспринимаются легче мрачного бесстилия. Однако легендарный спектакль ко многому обязывает: уж слишком блистательна была плеяда исполнителей вокалистов и дирижеров, сменявших друг друга в постановке, продержавшейся на сцене 45 лет.

Кого же сейчас руководство театра прочит им в наследники?

За дирижерским пультом Марк Эрмлер, главный дирижер (не путать с должностью Геннадия Николаевича Рождественского, генерального ни много ни мало! художественного директора театра). Колоссальный опыт Эрмлера спас оркестр театра от деградации. И в нынешнем спектакле звучание оркестра подкупает слаженностью. Однако временами у слушателя возникает чувство, что маэстро выполняет лишь роль страховщика между оркестрантами и солистами.

Партия Татьяны поручена М.Гавриловой певице неплохой, но с голосом не самого приятного тембра. Ольгу поет одаренная красивым от природы контральто Е.Новак. Однако, к сожалению, молодая певица не всегда может разумно им распорядиться. Онегину повезло больше: В.Редькин поет холодно, не всегда интересно, не всегда свободно, но зато без явных провалов. У баса А.Мартиросяна (Гремин) ощутимы проблемы с постановкой голоса (мешает назойливое вибрато), хотя диапазон звучит достаточно свободно. Пожалуй лишь одна Галина Борисова в партии Няни производит впечатление профессиональной певицы достаточно высокого уровня. Но так уж сложился стереотип восприятия этой оперы, что для русского слушателя главная партия не Онегина и не Татьяны, а Ленского. И здесь необходимо сделать отступление.

Еще при Владимире Васильеве в стажерскую труппу театра был принят тенор Николай Басков. Молодой певец не столько пел в театре, сколько давал в других общедоступных залах аншлаговые программы, состоящие из эстрадных обработок оперных арий. Если бы он продолжал популяризировать классику на эстраде, он занял бы ту нишу, которая продолжает оставаться у нас незаполненной. Но уровень притязаний не давал покоя. И ныне Басков заявлен на партию Ленского в первом составе.

Технически партия Ленского нетрудна: в ней нет высоких нот. Ее коварство в другом: если исполнитель обделен интонационным благородством и выразительностью, то провал неизбежен. Ни выразительности, ни уж тем более благородства интонаций в пении нового премьера нет. А если учеcть крайнюю пестроту вокализации, неприятный резкий тембр и, наконец, то, что певец не обладает даже минимальным актерским чувством, то вся партия превращается в карикатуру.

Слава Богу, не все еще потеряно: Басков числится в Большом театре стажером. Но то, что стажер, да еще с подобными данными, получил такую партию в первом составе, можно объснить только мощным покровительством (высшего чиновничества? "деловых" кругов? или каких либо иных "сфер"?). Как бы то ни было, в истории Большого пение Баскова останется примером того уровня, ниже которого театр еще не опускался. Мне могут возразить: а как же аншлаги, которые сопровождают каждое выступление Баскова? До сих пор даже балетные спектакли Большого театра не испытывали подобного прилива публики. Выступление Баскова в партии Ленского это прежде всего выступление поп-звезды в роли Ленского. По всем каналам телевидения уже не первый месяц идет назойливая реклама (в блоке со стиральными порошками, прокладками, сникерсами и пр.) его очередного компакт-диска. Примеров же мощного воздействия телерекламы в нашей стране можно привести великое множество (вспомним хотя бы недавние выборы). Еще одна причина столь бешеного успеха состоит в том, что публика наша не избалована хорошими голосами: ей просто не с чем сравнивать. Мы до сих пор чудовищно оторваны от мировой музыкальной культуры. Способность петь громко воспринимается публикой как собственно пение. И, наконец, не исключено, что голос Николая Баскова действует возбуждающе на гормональную систему определенной части околокультурной публики. Теноромания сильна в закрытых социумах. И, конечно же, нельзя принимать за успех совершенно наглую и безобразную работу театральной клаки.

Нынешнее художественное руководство театра провозгласило борьбу с пошлостью и доморощенностью. Поэтому сняты постановки В.Васильева (даже не самый худший балет "Анюта"). Но, когда премьеру "Онегина" дают петь поп-исполнителю, когда набор новых солистов продолжает производиться не на основе открытого конкурса, а в силу иных причин, трудно поверить в искренность намерений нового руководства.

Новый-старый "Онегин" дает прекрасный повод затронуть еще одну проблему проблему декларируемой ныне репертуарной политики театра.

А она полна противоречий. С одной стороны, Рождественский хочет работать только с музыкой высочайшего качества: задуманы постановки "Игрока" Прокофьева и "Лулу" Берга. Но кто споет Игрока, кто справится с Лулу, не пройдя школ Верди и Пуччини? Алексей Масленников прекрасно пел Игрока на сцене Большого, Тереза Стратас сделала невероятно удачную запись Лулу, но у них за плечами стоял опыт и, главное, колоссальная вокальная культура: они пели разную музыку! Если в театре вот уже 20 лет не ставится "Риголетто", не идет Вагнер, никогда не шел Рихард Штраус, если даже Моцарт редчайший гость на нашей сцене (список можно продолжать до бесконечности), то о каком авангарде ХХ века может идти речь? Можно ли всерьез говорить о возрождении оперы в Большом, если культура вокального исполнительства испаряется прямо на глазах (и случай с Басковым самый яркий тому пример)? Возникает чувство, что последние "худруки" театра стремятся решать только свои личные задачи: уж очень хотелось Васильеву стать оперным режиссером, уж очень хочется ценителю редкостей и авангарда Геннадию Рождественскому поставить "Лулу"!

Но вернемся к сегодняшней "премьере". Казалось бы, что можно иметь против восстановления старых спектаклей, тем более столь удачных, как легендарный "Онегин" 1944 года? Но что-то тревожное таится в этом факте. Еще больше настораживает возвращение Юрия Григоровича (хотя, конечно, васильевское "Лебединое озеро" необходимо было снимать с репертуара). Театр хочет казаться прогрессивным, "впередсмотрящим", но упорно цепляется за прошлое, демонстрируя пока что верность двум стилям: стилю радующего глаз "сталинского реализма" и мертвящему стилю 70-х. Реставрация докатилась до Большой Сцены. Реставрация с "попсой" и авангардом.

КИРИЛЛ ХОХЛОВ

Москва

©   "Русская мысль", Париж,
N 4338, 26 октября 2000 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»:     ...  [ В Интернете вып. с 26.10.2000 ]