Текущий год с его тремя нулями располагает к различным формам подведения итогов. Избегая безответственных глобальных обобщений, можно все-таки предположить, что процесс этот имеет особенно актуальное значение в России, ставшей в уходящем веке ареной небывалого исторического эксперимента. Поэтому столь важной в разноголосице окрашенных злобой дня и повседневной политической борьбой мнений представляется написанная рукой мыслящего историка, свидетеля событий книга Якова Гордина. Ни в какой мере не претендуя на "окончательное" осмысление новейшей российской истории, автор делает попытку разобраться, что же в действительности произошло в нашем отечестве и как это могло произойти. Среди многочисленных достоинств книги отсутствие традиционного для русской публицистической и общественной мысли указующего перста с вопросом "Кто виноват?".

Яков Гордин.
Перекличка во мраке. Иосиф Бродский и его собеседники.
СПб. "Пушкинский фонд", 2000.

"Перекличка во мраке" приглашение к размышлению, обращенное ко всем, чья жизнь в большом и малом связана с историей нашей страны. Ключевыми здесь можно считать несколько важнейших авторских наблюдений. "Наша культурная история семи советских десятилетий это история неукротимого сопротивления истинной культуры псевдокультуре и антикультуре, насаждавшимся принципиально невежественной властью. <...> Но все эти удивительные особенности нашей жизни, по глубокому моему убеждению, не могут быть описаны и проанализированы сегодня методами исторической науки. Процессы, происходящие в человеческой душе, с высокой степенью адекватности могут быть воспроизведены только художником. <...> Наступит время, когда наша история обнаружит свой смысл настолько, что его можно будет уловить и облечь в логические формы... Но для понимания должен настать исторический момент. Он, как я начинаю догадываться, еще не настал".

По структуре книга напоминает полифоническую музыкальную сюиту. Открывает ее пролог стилизованный под историческую хронику рассказ "Ночлег", герой которого лекарь-немец с поэтическими наклонностями, проживший десять лет в России, "прилепившийся" к ней душой и полагающий, что хорошо ее понимает, зимой 1772 г. проводит ночь в крестьянской избе и переживает кошмарное откровение, опрокидывающее все его "разумно-физические" представления о мире и стране, с которой он связал свою судьбу.

Первая часть повествования, "Распад, или Перекличка во мраке", насыщенная мозаика свидетельств о русской революции 1917 года, где, в соответствии с декларированным замыслом автора, на фоне разноречивых мнений и суждений публицистов, философов, литераторов современников, а нередко и участников исторических событий отчетливо выделены голоса поэтов, в первую очередь Пастернака, Мандельштама и Ахматовой, каждый из которых по-своему, но с непреклонной верностью гуманистическим и христианским идеалам оценивал текущие события. Может быть, одной из самых существенных черт их подхода было ощущение глубокой внутренней ответственности за происходящее и причастности к судьбе страны, как и "неукоснительное следование главным евангельским заповедям на путях внутренних и внешних". Как справедливо далее отмечает автор, "мученичество не может стать в данном случае объединительным принципом. Клюев, Есенин, Маяковский при трагической внешней схожести судеб персонажи другого слоя драмы".

Звучащие сегодня с неутраченной силой строки поэтов героев книги позволяют наметить пути к ответу на вопрос, чем была русская революция по отношению не к политическому строю, не к производственным отношениям, не к социальным проблемам, а к человеку. Внимательный анализ их текстов, как опубликованных в те давние годы, так и недавно, позволяет четко проследить конкретную событийную канву 1917-1920 гг. и индивидуальную биографию каждого поэта, логически приведшую от недолгой захваченности соблазнительной стихией революционной бури к невозможности оправдания и принятия происходящего, во многом определившей трагический ход их дальнейшей жизни.

Очень важно в этом анализе постоянное присутствие духа Пушкина, возможно, первым сумевшего, не отворачиваясь, посмотреть в лицо "смертоносному противоречию" между "сложно взаимодействующими принципами ответственности и свободы".

В контексте этого "смертоносного противоречия" в третьей части книги ("Гибель хора") описана судьба Иосифа Бродского мужественного наследника этой гордой традиции. "Гибель хора" не столько воспоминания о близком друге, который к тому же стал крупнейшим русским поэтом, сколько скрупулезное восстановление этапов его пути на родине, завершившегося вынужденным отъездом в 1972 году. Автор нашел точную интонацию: личная привязанность к герою нигде не выступает на передний план, а многолетняя, подтвержденная многочисленными делами дружба с ним ни в какой мере не становится поводом для панибратства. Это написанная рукой поэта и историка хроника времени (конец 50-хначало 70-х), иллюстрированная подлинными текстами документов и скупыми авторскими комментариями. Бесценны неизвестные строки Бродского, в том числе его полемическая "Баллада о Лермонтове", написанная в ответ на стихотворение "Памяти Лермонтова" Я.Гордина.

Хотя многие материалы (запись суда над Бродским, сделанная Фридой Вигдоровой, провокационные статьи из ленинградских газет, сыгравшие роль "увертюры" к процессу и ссылке Бродского, письмо Жан-Поля Сартра Микояну в защиту Бродского, письмо Бродского Брежневу, написанное в день отъезда из СССР, и пр.) уже публиковались, их совокупность приобретает новое измерение, создавая рельефный портрет "вегетарианского" времени, в котором, однако, еще явственно звучали каннибальские кличи.

В коротком заключительном "Подобии эпилога" сказаны простые и важные слова: "Нести в полной мере бремя абсолютной ответственности столь же невозможно, как и неукоснительно соблюдать десять заповедей. Это удел святых. Но важно осознать".

История хранит в себе истоки настоящего. Книга Якова Гордина важная веха на пути к осмыслению нашей недавней истории, без которого немыслимо осмысленное будущее.

АЛЕКСАНДР СУМЕРКИН

Нью-Йорк

©   "Русская мысль", Париж,
N 4341, 16 ноября 2000 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»:     ...