В России любят юбилеи. Множество больших и малых юбилеев прокатилось по стране. Но в череде их остался практически незамеченным один, который был отмечен только скромным заседанием в Институте археологии Российской Академии наук. Мы имеем в виду столетие существования русской научной археологии античного мира.

Археология, изучающая памятники античного (греко-римского) мира, конечно, родилась не сто лет тому назад. Европа всегда ощущала свою неразрывную связь с античным миром, который создал основополагающие ценности современной европейской цивилизации. И раскопки памятников античности начались чуть ли не со времен Возрождения. В XVIIIвеке раскопки Помпей, города, погибшего в результате извержения Везувия (79г. н.э.), проводились иногда с настоящим размахом. Однако и эти и иные раскопки вряд ли можно было назвать научными. Их главной целью был поиск "антиков", то есть произведений античного искусства. При этом весь исторический контекст памятника игнорировался, часто не составляли даже самых примитивных схем и не давали никакого описания того сооружения, из которого изымался "антик".

Ситуация начала меняться только в 70-е годы XIXвека, в тот период, который сейчас называют "периодом великих раскопок". Греция, столетиями находившаяся под властью Оттоманской Порты (Турецкой империи) и обретшая к тому времени независимость, стала главным полем деятельности европейских археологов. Соперничавшие друг с другом археологи Франции и Германии боролись за право раскапывать самые известные культурные и религиозные центры древней Греции. Французы копали Дельфы и Делос, немцы Олимпию и Милет. Именно тогда в античной археологии постепенно стали вырабатываться подлинно научные методы раскопок и фиксации их результатов.

У России собственные античные памятники появились только в конце XVIIIвека, когда после череды русско-турецких войн все северное побережье Черного моря вошло в состав Российской империи. Руины древнегреческих городов Тиры, Ольвии, Херсонеса, Феодосии, Пантикапея, Фанагории, Горгиппии, Танаиса (упоминаем только самые крупные), возникших в глубокой древности и погибших в начале средневековья, оказались в распоряжении русских властей. Тогда и начались первые исследования их. Правда, археологов-классиков (как, впрочем, археологов и других специальностей) в России этого времени просто не было. Исследования проводили энтузиасты-дилетанты. Однако некоторые из этих дилетантов постепенно становились настоящими специалистами, ничуть не уступавшими тогдашним западным археологам.

Особое место среди них занимали двое: Поль Дюбрюкс и П.Стемпковский. По происхождению, жизненному опыту, образованию они разительно отличались друг от друга, но в истории нашей науки они стоят рядом и их с благодарностью вспоминают специалисты.

Дюбрюкс был французским дворянином, не принявшим революцию и сражавшимся против нее с оружием в руках сначала в составе прусской, а затем российской армии. После тяжелой болезни он не смог продолжать военную службу и был переведен на гражданскую директором таможни в Керчи. Керчь, возникшая на месте Пантикапея столицы древнего Боспорского царства, в начале XIXвека еще сохраняла многочисленные следы античных построек, особенно на горе Митридат, возвышавшейся над городом. Еще больше древних руин находилось в окрестностях города.

Заинтересовавшись этими памятниками, Дюбрюкс с энтузиазмом начал их исследование. Он провел первые маршрутные обследования территории; фиксируя памятники, спасал их от разрушения; даже проводил небольшие раскопки. Не получая ни копейки от казны на проведение этих работ, тратя на них свое жалованье, он, тем не менее, успел сделать очень многое, зафиксировав, в частности, те памятники, которые позднее безвозвратно погибли.

Помощь он получал только от Стемпковского. Знатный дворянин, получивший хорошее по тем временам образование, Стемпковский одно время был адъютантом генерал-губернатора Новороссии Ришелье (тоже французского эмигранта, как и Дюбрюкс). Во время заграничного похода русской армии в 1813-1814гг. он проявил героизм и стал подполковником гвардии. Два года он пробыл в Париже, где вел жизнь, отличную от той, которая была характерна для других русских офицеров. Ришелье, вернувшийся во Францию, познакомил Стемпковского со многими представителями французской интеллектуальной элиты. Стемпковского глубоко заинтересовала античная история и искусство. Он принялся изучать древних авторов, научные труды, свел близкое знакомство, а потом и подружился с крупнейшим французским антиковедом того времени, непременным секретарем Академии надписей и изящной словесности Раулем-Рошетта. По возвращении из Франции Стемпковский по состоянию здоровья тоже должен был оставить Петербург и отправиться туда, где был более благоприятный климат. Так он оказался на посту градоначальника Керчи.

Начавшееся очень скоро сотрудничество этих двух людей оказалось чрезвычайно плодотворным. Археологическая интуиция Дюбрюкса и солидные книжные знания Стемпковского, соединенные вместе, приводили к поразительным научным результатам. Однако в 1818 г. произошла катастрофа, надолго отодвинувшая момент, когда античная археология в России стала из дилетантской научной.

В этом году Дюбрюкс раскопал знаменитый с того момента курган Куль-оба, расположенный рядом с Керчью. В нем оказалось практически нетронутое царское погребение. Изумительные произведения греческого ювелирного искусства, найденные здесь, скоро стали одним из украшений императорского Эрмитажа. Это замечательное само по себе событие имело следствием то, что раскопки перешли в руки чиновников, а главной их целью стал поиск сокровищ для Эрмитажа. На целый ряд десятилетий российская античная археология ушла со столбовой дороги развития науки, почти не занимаясь тем, чем занимались археологи на Западе, а именно: исследованием всех сфер жизни древнего общества, выработкой точных научных методов раскопок.

Мы можем точно сказать, что рождение античной археологии как научной дисциплины в России произошло только летом 1900 года. Откуда такая точность? В это время были начаты раскопки Ольвии, и руководил ими Б.В.Фармаковский.

Жизнь и деятельность этого человека заслуживают самого пристального внимания и высокой оценки. Он окончил гимназию с золотой медалью, а после завершения образования в Новороссийском (сейчас Одесском) университете получил статус, примерно отвечающий современному аспирантскому ("оставлен при университете для приготовления к профессорскому званию"). По тогдашним правилам он получил право на трехлетнюю заграничную командировку. Эти три года Б.В.Фармаковский провел в Германии, Франции, Италии, Греции. Помимо чисто книжных и музейных занятий, он участвовал в значительном числе экспедиций, осваивая те методы, которые выработали корифеи античной археологии. После возвращения на родину он защитил магистерскую, а затем докторскую диссертаций, служил ученым секретарем в Русском археологическом институте в Константинополе (Стамбуле), профессорствовал в Санкт-Петербургском университете, был избран членом-корреспондентом Императорской Академии наук.

Но главное в том, что начиная с 1900г. Б.В.Фармаковский ежегодно (до 1915г., а затем, после окончания гражданской войны, еще два коротких сезона) вел раскопки древнегреческого города Ольвия (в переводе "Счастливая"), расположенного на берегах Днестровско-Бугского лимана. Значение их не только в том, что это были первые подлинно научные раскопки античного города на территории России, но и в том, что к экспедиции Б.В.Фармаковского восходят все три основные школы античной археологии, существующие сейчас в России и на Украине (московская В.Блаватского, петербургская В.Гайдукевича, киевская Л.Славина).

В жизни Б.В.Фармаковского был, однако, еще один эпизод, о котором следует сказать особо. Высшим археологическим учреждением в России являлась Императорская Археологическая комиссия, созданная в 1859г., в период подготовки великих реформ АлександраII. Эта комиссия входила в состав министерства двора. Возникшая как чисто чиновничье учреждение, комиссия, однако, довольно скоро изменила свой характер, так как ее действительными членами стали самые крупные русские археологи.

В 1918 г. комиссия, естественно, оказалась в весьма сложном положении: ее принадлежность к министерству двора автоматически ставила вопрос о полной и окончательной ее ликвидации. Подобное решение должно было привести к гибели всю российскую археологию. Необходимость спасения науки сплотила всех археологов, независимо от их политических убеждений. Был создан комитет, который подготовил проект превращения Археологической комиссии в Академию археологических знаний. Однако подготовить проект лишь часть дела. Необходимо было еще довести проект до властей и убедить их в необходимости утвердить его. Эта задача была возложена на Б.В.Фармаковского.

Причиной этого выбора было одно обстоятельство: только он имел личное знакомство с одним из большевистских вождей. Был, правда, среди членов Археологической комиссии еще человек, у которого было даже родство с представителем самого верхнего эшелона власти: двоюродным братом академика М.И.Ростовцева был А.В.Луначарский, народный комиссар просвещения. Но М.И.Ростовцев уже летом 1918г. эмигрировал. Б.В.Фармаковский же был соучеником по гимназии В.И.Ульянова, который теперь стал В.И.Лениным и председателем Совнаркома. Детали сейчас уже восстановить невозможно, но результаты хорошо известны: в начале 1919г., после встречи с Фармаковским, Ленин подписал декрет о создании Российской академии истории материальной культуры. После создания СССР она стала называться Государственной академией истории материальной культуры, затем была преобразована в Институт истории материальной культуры в составе Академии наук, ставший наконец Институтом археологии РАН.

Создание Академии позволило высшему археологическому учреждению страны пережить самые черные дни, и, хотя более или менее регулярное государственное финансирование ее началось только с 1922г., все же Академия в те смутные времена получила главное официальный статус, своего рода разрешение на жизнь. Ссылка же на "декрет, подписанный самим Лениным", в течение многих лет помогала институту отстаивать свое право на существование даже в периоды самых крутых реформ. Какой была бы судьба археологии в России, не будь Б.В.Фармаковского, можно только гадать.

ГЕННАДИЙ КОШЕЛЕНКО

Москва

©   "Русская мысль", Париж,
N 4346, 21 декабря 2000 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»:     ...