«Геноцид действия, которые ставят целью уничтожение нации» эти слова Збигнева Бжезинского звучат в финале фильма, который был показан на прошлой неделе в Москве в Общественном центре-музее Сахарова. Полчаса на экране крупным планом лица детей. «Меня зовут Дагун. Мне восемь лет. Я чеченец». «Меня зовут Элиза. Мне семь лет. Я чеченка». «Меня зовут Ахмед. Мне четыре года. Я чеченец».
«Некоторые дети боятся признаться в том, что они чеченцы, другие, наоборот, этим гордятся», рассказывает автор фильма Зара Имаева. Она окончила факультет журналистики МГУ, работала тележурналистом в Чечне, после начала войны бежала в горы, потом в Азербайджан, где сейчас устроилась в пресс-службу одной коммерческой фирмы.
«Мне казалось, что дети скажут сами за себя. Фильм это ответ на то, что я пережила, увидев, как девочка пяти лет прятала под кровать трехлетнего братишку и, глядя на небо, говорила: "Пусть эти самолеты улетят"», вспоминает Зара, пытаясь сформулировать для себя, почему у нее родилась идея снять этот фильм.
Она задает своим героям детям-беженцам в Ингушетии, Грузии, Азербайджане одни те же вопросы: о войне, о том, как они бежали из дома, спасаясь от бомбежек, об их отношении к русским, о будущем.
Эти «маленькие старички», как называет их Зара, видели все. «На блокпосту нас задержали, на другом посту забрали брата моей мамы», рассказывает один из них. «Русские сняли нас с поезда», вспоминает семилетняя девочка. «Когда мы проезжали блокпост, бабушка выбросила сумку с моими игрушками», сокрушается пятилетний Аслан. Кадры хроники второй чеченской войны, снятые неизвестными операторами, органически включены в фильм. Мы видим убитых детей жертв этой войны, разрушенные города и селения, российских солдат и генералов, политиков, рассуждающих о войне.
У маленьких героев фильма свое представление об отношениях русских и чеченцев. Во многом в их высказываниях чувствуется влияние взрослых, но встречаются и оригинальные суждения. Например, пятилетняя Имани мечтает: «Если бы я была принцессой, я бы прогнала президентов в горы, и никто бы нас не бомбил. Президенты это солдатские папы». Восьмилетний Дагун, у которого погиб отец, уверен: «Русских больше, чем чеченцев. Им никого не жалко. Чеченцы немного бандиты, а русские все бандиты». «Русские начали войну, чтобы уничтожить наш народ. Они нас не любят. Мы им мешаем. Им нравится нас убивать», говорит другой мальчик, воспитанный на рассказах родителей, родившихся в депортации.
В этом небольшом фильме, авторы которого явно не ставили перед собой каких-либо грандиозных задач, удалось обозначить несколько тем: безумие взрослых, развязавших войну, оборачивается трагедией для детей, но разрушения, смерть, лишения не могут заглушить любовь маленьких свидетелей всего происходящего к родине и народу. «Наш народ самый лучший», с гордостью заявляет один из мальчиков. «Никто не отдаст свою родину, а русские начали войну, чтобы забрать нашу землю», считает другой.
Зара Имаева признается, что, снимая фильм, она не думала о конкретном зрителе, которого ее видение проблемы должно было в чем-то убедить или разжалобить. «Это фильм для тех, кто захочет его посмотреть», говорит она. Пока ни один российский телеканал не показал «Недетские истории» никому не хочется бередить раны, тем более что в последние дни в новостях мы снова видим страшные картины: трупы чеченцев, найденные в дачном поселке недалеко от военной базы в Ханкале, идентификация которых позволяет говорить о том, что убитые люди явились жертвами внесудебных казней, осуществляемых российскими военнослужащими. Мы видим и других жертв этой войны, которую российские политики до сих пор именуют «контртеррористической операцией»: раненых и убитых в результате террористических актов на юге России. Бессмысленность и жестокость этих преступлений, ответственность за которые никто на себя до сих пор не взял, вызывает ощущение полной безнадеги: контртеррористическая операция, предпринятая российским правительством якобы в ответ на террористические акты на юге России и в Москве осенью 1999 г., не принесла никакого успеха.
Весной 2001 г. новые взрывы гремят на юге России. Может, в Чечне стоит искать другой выход? Но пока мы слышим все то же: генпрокурор Устинов не сомневается, что террористические акты «дело рук Хаттаба». Но почему он и вся его гвардия прокуроров не возмущаются, что спецслужбы огромной страны за два года оказались не в состоянии поймать этого страшного террориста?
«Какое будущее ждет наших детей?» спрашивает Зара Имаева всех нас в своем фильме. И, пока мы, взрослые, возведя глаза к небу, рассуждаем о возможностях нового авторитаризма или тоталитаризма в России, семилетняя Элиза из Грозного, утверждает: «Когда я была маленькая, началась война. Я выросла опять война. Всю жизнь война».
