...пострадал вместе с Лениным, работал вместе с Горьким, закончил свои дни в эмиграции
22 января 1932 г. в парижском соборе Св. Александра Невского прошла панихида по скончавшемся в Праге писателе Евгении Николаевиче Чирикове. В торжественных и многолюдных похоронах его приняли участие представители русских и чешских организаций, в том числе первый премьер-министр независимой Чехословакии Карел Крамарж. Над гробом покойного в храме Св. Николая на Староместской площади была отслужена архиерейская заупокойная литургия, а похороны прошли на Ольшанском кладбище, где писатель нашел упокоение рядом с другими крупными представителями русской культуры.
Люди, соприкасавшиеся с Чириковым, очень любили его. Этот лукавый и энергичный человек, казавшийся простодушным, обладал удивительной способностью располагать к себе уютностью и простотой. В литературе он был «пахарем», реалистом, прекрасно живописавшим те стороны действительности, которые хорошо знал (революционно настроенное студенчество, провинциальная интеллигенция, городские низы), в жизни «живчиком» и воплощенной любезностью. Естественность и «народность» поведения импонировали всем, кто его знал.
В Чехословакии Чириков прожил свои последние десять лет, за это время он успел и здесь завоевать симпатии. Он много работал, в эмиграции написал несколько романов, повестей, большое количество рассказов, выпустил на чешском языке 14 томов своих сочинений, однако с грустью сознавал, что возврата назад не будет. В январе 1927 г., когда в Праге отмечалось 40-летие его литературной деятельности, он заметил: «Все в прошлом. Настоящего точно нет. Конечно, много сюжетов дать может и эмиграция, но не хочется и не можется шевелить и бередить наши язвы и наши страдания».
Судьба, как и с миллионами его соотечественников, сыграла с ним злую шутку. Он, отдавший в молодости дань революционным увлечениям, знавший Ленина и друживший с Горьким, оказался изгнан из страны своих предков, которую искренне любил.
Евгений Чириков родился в 1864 г. в Казани, в семье безземельного дворянина. После гимназии учился на юридическом факультете Казанского университета, откуда в декабре 1887 г. был исключен в числе вожаков студенческих беспорядков (вместе с 17-летним Владимиром Ульяновым, которого сослали в деревню Кокушкино). Чирикова отправили подальше, в Нижнее Поволжье, с запрещением жить в университетских городах и крупных центрах. В скитаниях он стал писать и печататься, вначале в провинциальных газетах, а с середины 90-х в петербургских журналах «Русское богатство», «Северный вестник», «Жизнь». В 1888 г. Чириков познакомился в Царицыне с Горьким, через год в Астрахани с Чернышевским.
В 90-е годы обозначились характерные черты творчества молодого писателя: он изображал общественные нравы и, следуя характерной традиции русской литературы, представлял в основном темные стороны жизни. Его рассказы (прочтите хоть «Танино счастье» с красиво выписанной и точно обозначенной щемящей интонацией), повести «Инвалиды», «Чужестранцы» постепенно составили ему репутацию яркого дарования, явления на литературном небосклоне. Переехав в Москву, он вошел в литературный кружок «Среда».
Слава пришла к нему уже в ХХ столетии. В самом его начале Чириков тесно сблизился с Горьким и много работал для руководимого тем издательства «Знание». В 1901-1909 гг. в «Знании» выходило 8-томное собрание Е.Чирикова, выдержавшее шесть изданий. Особенной популярностью в это время пользовались пьесы Евгения Николаевича, которые нарасхват шли в крупнейших театрах страны («Ивана Мироныча» в 1905 г. ставил в Московском художественном театре сам К.С.Станиславский). Пьесы звучали: в них удачно соединялись воспринятый от Чехова лирический подтекст и обличительные, на манер Горького, мотивы, публицистически преподнесенные эпизоды.
Много шума в те годы наделала пьеса «Евреи» (1904). Ставшая своеобразным откликом на погром в Кишиневе, она была запрещена к постановке на русской сцене, но зато широко и с успехом ставилась за рубежом (в Германии, Австрии, Франции). Она входила и в репертуар труппы известного русского актера П.Орленева, гастролировавшего по Европе, а сам Орленев блестяще исполнял одну из главных ролей, Нахмана.
В 1908 г. Чириков ушел из «Знания», разойдясь с Горьким идейно и чисто по-человечески. Позднее, в 1921 г., он издал в Софии брошюру «Смердяков русской революции», где резко отзывался о Горьком как о человеке, «вылезшем из булочников и продавцов кваса», устроившем из кооперативного издательства лавочку для собственного обогащения, но главное как о писателе, прикрывающем кровавые расправы и беззакония большевистской власти.
После «Знания», в период сотрудничества с издательством «Шиповник», в творчестве Чирикова проявилась тенденция к символико-аллегорическим образам. В годы мировой войны он опубликовал сборник рассказов «Эхо войны», пафос которых определяет идея защиты отечества.
1917 год маститый литератор («Московское книгоиздательство» уже выпустило 17 томов его сочинений) встретил в расцвете сил, счастливым отцом большого семейства (у них с женой, актрисой В.Г.Иолшиной, было пятеро детей). Февральскую революцию писатель воспринял сочувственно, зато октябрьскую не принял изначально. Выступления его против новой власти едва не стоили ему жизни: в Коломне летом 1918 г. от расстрела удалось спастись чудом. Единый прежде мир раскололся на белых и красных, на «своих» и «врагов», и вот уже бывший соученик В.Ульянов-Ленин называет его брошюру «Народ и революция» (1919) «белогвардейской литературой», отмечает «писания русских интеллигентов вроде Чирикова», которые, «помогая Деникину, рассуждают об Учредительном собрании, о равенстве и т.д.».
Во время гражданской войны Чириков жил в Крыму, где у него была дача. Детей судьба разбросала по всей России; старший сын, служивший в Добровольческой армии, потерял ногу. Потом пришлось бежать в Константинополь. Далее последовал переезд в Софию и в 1922 г. в Прагу. Здесь его знали: его сочинения переводились на чешский еще с 1909 года. С помощью чешских писателей ему посчастливилось вновь собрать семью в Чехословакии.
В эмиграции Чириков был заметной и уважаемой фигурой. Располагали к себе его человеческие качества, готовность прийти на помощь. Его самого и его семью с теплотой вспоминала дочь Марины Цветаевой Ариадна Эфрон: семьи соприкасались во время жительства во Вшенорах, где Чириковы снимали виллу. «И там в аллеях сада, среди высоких елей, в больших комнатах всегда раздавался звонкий смех, за вечерним чаем собиралось оживленное общество, молодежь, среди которой по духу моложе всех был сам хозяин, как бы кокетничающий своей начинавшей уже все больше и больше увеличиваться сединой и галстуком-бабочкой, всегда сверкавшим безукоризненной белизной», вспоминал позднее журналист К.Бельговский.
Когда в Праге построили «русский профессорский дом», Чириков переселился туда. Писатель много писал и публиковался в пражских эмигрантских изданиях «Ковчег», «Студенческие годы», «Младорусь». Лучше ему удавались рассказы о прежней, дореволюционной жизни. Удачей была и написанная в Чехословакии последняя часть автобиографической книги «Жизнь Тарханова» роман «Семья».
Сложнее обстояло дело с изображением гражданской войны. Хотя горела душа от пережитого и мучительно хотелось излить в строчках реалии перевернувшегося мира, это получалось не лучшим образом. Добряк и идеалист, веривший в постепенное смягчение нравов, воспитанный на критикующей и поучающей, но не зовущей к уничтожению традиции, не мог принять ужасы революционного времени, террор и кровопролитие. Роман «Зверь из бездны. Поэма страшных лет», посвященный «братскому чешскому народу», повесть «Красный паяц» в свое время вызвали бурный читательский интерес (в эмиграции, естественно), но на современный взгляд они пресноваты и могут привлечь разве что психологической разработкой характеров. В «Звере из бездны» хитросплетения судеб братьев-белогвардейцев и их возлюбленных напрочь заслоняют эпоху.
Чириков еще успел написать воспоминания и публицистические статьи, в которых много рассуждал о причинах русских революций. Созревший в пору увлечения народническими идеями и сохранивший влюбленность в «молодые роковые годы», он искренне и несколько наивно возлагал ответственность за большевистскую революцию на правительства Александра III и Николая II, «все время державших котел государственной машины под давлением революционных паров и никогда вовремя не открывавших предохранительный клапан».
Е.Н.Чириков до конца был окружен вниманием и пользовался большим авторитетом. Он был избран почетным членом «Чешско-русской едноты» и Пражского союза русских писателей и журналистов. После его смерти, последовавшей от рака печени 18 января 1932 г., известный литературный критик Петр Пильский написал в рижской газете «Сегодня»: «Оставленное Чириковым литературное наследство не должно быть забыто, не может быть утрачено, его не надо хоронить, им не следует пренебрегать. Исповеди всегда ценны, искренние воспоминания редки, а их поучительность значительна и важна». На родине писателя вспомнили довольно быстро уже в 1961 г. в Москве выпустили однотомник «Повести и рассказы».
Еще после войны в столице Чехословакии жили его прямые потомки, а его сын Евгений Евгеньевич помогал в выпуске иллюстрированных изданий, посвященных освобождению страны от фашизма. Потом все наследники разъехались в разные концы света, кто в Америку, кто в СССР: в Праге Чириковых не осталось.
