ПИСАТЕЛЬ ПОД ЗАПРЕТОМ

(«Голос Крыма», 1943, 23 мая)

14 мая исполняется 110 лет со дня рождения Михаила Афанасьевича Булгакова. Впервые день его рождения был печатно отмечен в 1943 году.
Как известно, первые посмертные сборники произведений Михаила Афанасьевича Булгакова, вернувшие его имя в отечественную литературу, были выпущены нью-йоркским издательством имени Чехова в 1952 г., а следом за ним московским издательством «Искусство» в 1955-м (только пьесы, и далеко не все). Однако всплеск общего интереса к книгам забытого автора начался со второй половины 60-х, когда в СССР увидели свет его главные сочинения, выдвинувшие Булгакова в число литературных классиков XX века.
Споря по многим проблемам судьбы и творчества Булгакова, историки литературы сходятся в одном: завеса прижизненных цензурных запретов, окружившая писателя с начала 30-х годов, была столь плотной, что память о нем у соотечественников была прервана на долгие десятилетия. Теперь есть основания считать эту точку зрения преувеличенной. Исчезнув (как многим казалось навсегда) из обихода советской литературы, Булгаков и его книги в полной мере сохранили притягательность для читателей, пусть и не имевших возможности выразить свои симпатии к опальному писателю в советской официозной печати.
Однако в первой половине 40-х они смогли высказаться в периодике, выпускавшейся нацистскими властями для русской аудитории Европы и оккупированных территорий СССР. Эти печатные источники до сих пор не обращали на себя пристального внимания исследователей, отчасти по невниманию, но в большей степени из-за стойкого пренебрежения к наследию «коллаборационистов» и «изменников родины». При этом далеко не все из этих изданий с должной полнотой сохранились в российских и зарубежных хранилищах, что весьма затрудняет их изучение.
Одним из первых, кто напомнил современникам о Булгакове, был Р.Иванов-Разумник, начавший в годы войны публикацию глав своей известной впоследствии книги о советской литературе на страницах берлинского еженедельника «Новое слово». Описывая незавидное существование сатирического жанра в коммунистическом государстве 20-х годов, он напоминал: «Насколько это вещь опасная показала судьба Мих. Булгакова, который после двух довольно острых и остроумных повестей ("Роковые яйца" и "Дьяволиада") был вообще изгнан из литературы и больше уже ничего не мог напечатать» (Р.Иванов-Разумник. Писательские судьбы. Советская литература. II. Проза. // «Новое слово», 1943, 19 мая).
Несколько месяцев спустя другой сотрудник газеты, писавший под псевдонимом «Дм. Рудин», посвятил одну из статей драматической судьбе пьесы «Дни Турбиных» на мхатовской сцене, довольно подробно и достоверно описав историю ее создания, постановки и цензурования советскими властями (Дм. Рудин. Театр и большевики. // Там же, 1943, 6 окт.).
Не меньший интерес представляют и издания, выходившие на советских территориях, оккупированных германскими войсками. Одна из них газета «Голос Крыма», выпускавшаяся в Симферополе в 1941-1943 гг., собрала на своих страницах немало интересных историко-культурных свидетельств эпохи. В ее публикациях прежде всего отразилась разноцветная картина жизни крымчан под немецкой властью, далекая от привычных черно-белых стереотипов советского сознания. Разумеется, каждый газетный номер был выстроен как пропагандистское послание в пользу коллаборационизма и преимуществ гитлеровского «нового порядка», но теперь, по прошествии времени, многие материалы заслуживают непредвзятого перечтения и нового осмысления.
По редакционному заявлению, газета особенным образом «поддерживала театр и искусство, призывала служителей его к совершенствованию и подражанию высоким образцам, к изжитию провинциальной рутины». Поэтому в ней широко освещалась культурная жизнь Крыма, сохранявшая достаточно высокий уровень и разнообразие. В Симферополе, например, работали постоянные украинская и крымско-татарская театральные труппы, велось регулярное радиовещание с концертами русской народной и симфонической музыки, а также с литературными чтениями. В городе функционировали три кинотеатральных зала (два из них для местных жителей), действовавшие под эгидой отдела пропаганды оккупационного командования. Разумеется, на экранах демонстрировалась исключительно германская кинопродукция с обязательным нацистским «агитпропом», неизменно встречавшая восторженные похвалы газетных рецензентов, но можно думать, что их оценки не слишком расходились с восприятием привычных к советской практике зрителей.
Самыми интересными в ряду публикаций «Голоса Крыма» были литературные материалы. Газета регулярно рассказывала своим читателям о литераторах, художниках и деятелях культуры, чьи имена были бесповоротно выведены из советского оборота, о Константине Бальмонте, Константине Богаевском, Сергее Рахманинове, Федоре Шаляпине и др. 23 мая 1943 г. к этим именам прибавился и Михаил Булгаков. Статья о нем была подписана, как и многие другие публикации, явным псевдонимом, но за ним, как можно думать, стоял либо весьма осведомленный человек литературы, либо тот, кто лично знал писателя (возможно, со времен его посещения Крыма летом 1925 г.) и следил за его судьбой. Как и многие современники, булгаковский биограф, разумеется, не подозревал о существовании «Собачьего сердца» и «закатного» романа «Мастер и Маргарита», но его знания хватило на то, чтобы сформулировать уроки судьбы своего героя и его трагическую зависимость от тоталитарного диктата. При этом он сумел изложить их без оглядки на советские идеологемы и стереотипы, почти на полвека предвосхитив новейшее восприятие булгаковского творчества. Именно эта смысловая точность и глубина характеристик дают нам основания в дни очередного юбилея писателя вернуть этот текст вниманию сегодняшнего читателя.

Р.Я.

В царствование римского императора Констанция один опальный поэт, чтобы добиться помилования и возвратиться из ссылки, придумал довольно остроумную вещь: взяв знаменитое произведение Вергилия «Энеиду», он путем создания новых комбинаций из строф этой поэмы написал хвалебный гимн Констанцию. За оригинальную выдумку поэт был прощен и награжден.
В эпоху «великого вождя» Сталина особого остроумия, тонкости и оригинальности для прославления «гениального учителя» не требовалось. Если писатель или поэт подобно «водовозу» Лебедеву-Кумачу на каждой странице склонял имя Сталина, он мог рассчитывать на милостивое внимание, на солидный гонорар и даже на звание «сталинского лауреата».
Печальна была судьба тех, кто не соблюдал этого неписаного ритуала.
Печать таланта или даже гения отнюдь не являлась для писателя или поэта «путевкой в литературу». Наоборот, всякого, кто хоть немного возвышался над серым уровнем казенных борзописцев, рассматривали как опасного человека. Его в лучшем случае обрекали на молчание, в худшем случае он замолкал в силу иных, понятных всем нам причин.
Такова судьба выдающегося, талантливого писателя Михаила Булгакова. Молодой киевлянин, врач по профессии, он в начале двадцатых годов, полный творческих сил, впервые выступил на литературном поприще. Одно из его первых произведений «Дьяволиада» меткая красочная сатира на бюрократизм и неразбериху советских учреждений сразу обратила на себя внимание читающей публики. Еще больший успех имела сатирическая повесть «Роковые яйца». Пародируя научно-фантастический роман появление в результате действия «красного луча» полчища гигантских чудовищ страусов, крокодилов, удавов, Булгаков в повести изображает отвратительные, злобные и хищные силы, которые в период «красной власти» буйно расцвели на советской земле и со звериной ненавистью растоптали и уничтожили культуру, мораль, честь и свободу.
В 1925 году в журнале «Россия» были помещены две части романа Булгакова «Белая гвардия». Третья часть, запрещенная цензурой, не увидела света. В этом произведении на фоне мрачных событий 1918 года в Киеве рисуется трагедия русской интеллигенции, олицетворенной в образах дружной, хорошей, высококультурной семьи Турбиных.
В романе выведен ряд прекрасных, незабываемых типов. В лице героини романа Еленки рыжей представлен чудный образ русской женщины, обаятельной и прекрасной, решительной и самоотверженной, неспособной на какие-либо компромиссы. Она воодушевляет своих братьев и друзей на борьбу с врагом, она презирает своего мужа «генерального штаба карьериста» Тальберга, который, предвидя бесславный конец авантюры гетмана Скоропадского, торопится бежать за границу, бросая на произвол судьбы жену и своих близких.
Необычайно правдив и реален образ героя романа, военного врача Алексея Турбина (в лице которого Михаил Булгаков вывел самого себя), «человека-тряпки», честного, благородного, но раздираемого вечным интеллигентским противоречием, запутавшегося в нахлынувших событиях и идущего защищать гетмана Скоропадского, которого он ненавидит и презирает.
Бесконечно трогателен чистый и наивный Николка Турбин, семнадцатилетний юнкер, один из плеяды тех юнкеров, которые вынесли на своих плечах весь крестный путь борьбы с большевизмом.
Глубоко волнуют образы благородных офицеров полковника Малышева и полковника Най-Турса. Первый, узнав о предательстве и бегстве гетмана, своею решительностью и твердостью спас от гибели несколько сот доверившихся ему добровольцев «студенческого дивизиона» студентов, юнкеров и гимназистов. Второй, видя гибель белых частей и предательство высшего командования, предпочел умереть на поле сражения в единственном числе, у пулемета, защищая город от многотысячной армии врага.
Вскоре после своего выхода в свет роман был переделан в пьесу «Дни Турбиных», имевшую шумный успех. В течение семнадцати лет она не сходила со сцены Московского Художественного театра. Она была десятки раз перелицована и перекроена и по своим художественным достоинствам стоит значительно ниже романа. Из нее выбросили все, что казалось сомнительным и способным навести зрителей на «ненужные мысли». Чудесные, благородные типы русских интеллигентов и офицеров были сознательно искажены и опошлены. Под занавес звучал неизбежный «Интернационал». И тем не менее советская власть не разрешила пьесы к постановке в провинциях.
После выхода в свет «Дней Турбиных» на творчество Булгакова был наложен запрет. Он не желал славословить Сталина, больше того, он был талантлив, а следовательно, опасен. Произведения Булгакова исчезают с книжных полок, новые не разрешаются к выходу. Блестящая пьеса-сатира «Багровый остров» снимается с репертуара.
Писатель обречен на самое худшее для него на молчание.
В 1930 году измученный, затравленный писатель обращается с письмом к Сталину, где, описывая создавшиеся для него невыносимые условия, просит дать ему возможность на некоторое время уехать за границу. На заявлении Булгакова «вождь народов» пишет глубокомысленную резолюцию: «В выезде отказать, назначить литконсультантом в МХТ».
И вот Булгаков вынужден растрачивать свой большой талант на перекраивание и приведение в «созвучность эпохе» произведений классиков.
Невозможность творить чрезвычайно болезненно отозвалась на настроении и здоровье писателя и ускорила трагическую развязку. Незадолго до войны Булгаков скончался.
Так погиб человек, который справедливо может быть назван наиболее выдающимся писателем нашей эпохи, погиб потому, что не захотел повергнуть свой талант к ногам тирана.

Публикация РАШИТА ЯНГИРОВА

Москва

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»: ...