Вокруг А.Сокурова (второй слева) - Мария Кузнецова, Юрий Арабов и Леонид Мозговой.
«Телец», вторая часть тетралогии по сценарию Юрия Арабова, начинается в стилистике, близкой «Молоху», с той только разницей, что здесь зеленоватый туман окутывает не замок Гитлера, а старинную барскую усадьбу, подмосковные Горки, где партия в 1922 г. (время действия фильма) поместила больного Ленина, у которого после удара отказала правая часть тела. Под Ленина загримирован тот же Леонид Мозговой, что играл Гитлера, на этом сходство заканчивается: Гитлер был, по-моему, отталкивающим больной Ленин, хотя и снят Сокуровым (он здесь впервые выступил и как оператор) с натуралистической, так не свойственной его эстетике физиологической достоверностью, вызывает скорее жалость. Чужой дом, чужие вещи, санитары-охранники, контролирующие каждое движение немощного инвалида, и единственная ниточка, связывающая его с жизнью, сестра да преданная жена.
Надежда Константиновна в исполнении Марии Кузнецовой, несчастная, обрюзгшая, неопрятная женщина в бесформенной робе, далека от пропагандистского образа Крупской, верного товарища по партии. Она бесконечно предана не идее, а любимому человеку: Ленин и Крупская у Сокурова этакие жалкие, милые, почти старосветские помещики. В «Тельце» Ленин умирает в тот самый момент, когда она на краткий миг вынужденно оставляет его в одиночестве. До этого он изо всех сил пытается бороться с очевидностью своей будущей смерти физической и уже состоявшейся политической. Он хочет уйти из жизни достойно и, пока еще окончательно не впал в маразм, просит у партии яда. Но чудище, им самим порожденное, яда не даст, а уж человеческое достоинство, даже если речь идет о вожде, его меньше всего занимает. Ленин сам оказывается жертвой собственной системы: Горки тоже тюрьма, только комфортабельная; солдатики, что моют, одевают вождя, стригут ему ногти, относятся к нему с казенным равнодушием чиновников, только выполняющих свои обязанности, не более.
Впрочем, ничто не прописано до конца: действие, как всегда у Сокурова, замедлено, кадр, как всегда, размыт, размыты и все персонажи, окружающие супругов. Каждый в любой момент может обернуться другим: какое-то царство оборотней, среди них первый Коба с мертвыми глазами, а единственно живой тот, кому вот-вот придется мучительно умереть. Больной Ленин у Сокурова персонаж трагический. Телец и идол, и жертва одновременно.
Здесь хочется поставить точку и вспомнить, что речь все-таки идет не о гоголевских старосветских помещиках, а об «отце-основателе» современного тоталитаризма. Лично я не готова еще рассматривать Ленина только как частного человека. Правда, Сокуров самого Ленина не идеализирует: вовсе не христианское смирение, а воля к жизни так же, как раньше воля к власти, управляет им. Не совсем еще он забыл и героическое прошлое: с восхищением вспоминает о солдатах, вырезавших у расстрелянных печенку, чтобы детей накормить, и восхищенно восклицает: «Вот античный масштаб!»; мечтает о земле «без мужиков» и просит верную подругу жизни подробно выписать информацию о телесных наказаниях, практиковавшихся в России в XIX веке, к чему, казалось бы, ему все это, если уж по-христиански-то смотреть? И все равно, словно говорит Сокуров, жалости достоин.
Своеобразие позиции режиссера по отношению к герою главный вопрос, который обсуждался на пресс-конференции в Канне.
Корреспондент ТАСС заметил, что в России общественное мнение до сих пор разделено: большинство-де по-прежнему считает, что это был «самый человечный человек», а другие что это злобное чудовище. Не тяготело ли над Сокуровым во время съемок «мнение большинства»?
Сокуров ответил, что он воспитан не социальной средой и советским строем, при котором рос, жил и получил образование, а классической литературой, русской и западной. А там речь идет всегда о жизни человека, о его переживаниях: человек абсолютно деполитизирован. Поэтому и его волнуют чувства, а не политика. «И мне было легко, добавил режиссер, потому что моему герою история вынесла уже свой приговор: Россия возвращается назад. И судьба вынесла ему свой приговор, наказала его смертью при жизни. А меня здесь интересует просто трагедия человека обреченного».
Как ни старался Сокуров перевести разговор на то, что перед страданием и смертью все равны, его настоятельно просили более определенно высказать свое отношение к ленинизму.
Так все-таки, Ленин, с вашей точки зрения, плох или хорош? настаивал американский журналист.
Но вы же знаете сами прекрасно историю, знаете, к чему привел опыт социализма, и это не предмет для искусства. Слушайте лучше душу человеческую, отвечал режиссер.
Ваш фильм о прощении, заметила французская журналистка, вы берете на себя роль священника, причащающего смертельно больного.
Сокуров парировал тем, что он-де Ульянову не судья, это роль общества и истории: «Я даю ему возможность совершить покаяние, я уверен, что этого человека коснулось глубокое раскаяние в конце жизни, но было уже поздно».
А многоопытный корреспондент «Правды» прочувствованно сказал, что за сорок лет никогда не видел фильма о Ленине (а видел он их по долгу службы великое множество), который бы поднимался на такую высоту, и что не случайно Ленин в «Тельце» ссылается на Эсхила: фильм тоже как будто вырастает из античной трагедии...
А на самом деле во всем виновата мама Володи Ульянова Мария Александровна, заключил продюсер фильма, цитируя якобы любимую мысль Сокурова. Вот если бы после ареста Александра она собрала всю семью и сказала: «Дети, ваш брат задумал человека убить, неважно, что это царь, но убить человека это грех», то история ХХ века повернулась бы иначе.
В заключение режиссер добавил, что решение каннского жюри никак не повлияет на дальнейшую судьбу фильма, и справедливо заметил, что главное для него сам по себе отбор в конкурсную программу. Многие мои российские коллеги явно этого мнения не разделяли, считая, что Сокурова обделили премией из-за непонимания. А мне кажется, картина Сокурова претендовать на премию не могла не потому, что «они», т.е. Запад, не понимают нашего величия (т.е. гениальности режиссера, работающего в совершенно новой технике, и исполнителя роли Ленина) и наших проблем, а потому что фильм получился вторичный по сравнению даже с «Молохом». Там была абсолютная эстетическая законченность, как бы ни относиться к сюжету. А здесь все размыто до бесконечности, отчего постепенно создается эффект повторяемости, плюс стилистическая расплывчатость, плюс многозначительность, которая не становится многозначностью. Даже если все снимается специальной искривленной оптикой, даже если в такой оригинальной съемочной технике действительно никто в мире не работает. Очень быстро, одновременно скучая и пресытясь, задаешься вопросом: и долго еще придется смотреть на это бесконечное разложение вождя?
На пресс-конференции Сокуров сообщил также правда, отказавшись при этом от комментариев, что третья часть тетралогии будет посвящена японскому императору Хирохито. Загримируют ли под Хирохито того же Мозгового или кого-нибудь другого вопрос остается открытым.
