ВЛАДИМИР ПУТИН НАДЕЕТСЯ НА ПРЕВРАЩЕНИЕ ФРАНЦИИ В СОЮЗНИКА РОССИИ
Визиту президента Ширака в Россию Кремль придает особо важное значение, и потому обставлен он в высшей степени помпезно. Дело здесь не только в том, что традиционно доверительные российско-французские отношения в первые месяцы президентства Путина были нарушены и теперь требуется вновь вывести их на привычно высокий уровень. Хотя этим в первую очередь президенты двух стран и занимаются.
Проблемы в двусторонних отношениях возникли еще осенью 1999 года. Тогда во Франции крайне болезненно были восприняты методы ведения Москвой второй чеченской кампании: бомбардировки, широкое использование тяжелой военной техники, высокие потери среди мирного населения, нарушения прав человека в зоне боевых действий, ограничения для работы журналистов. И если с британским премьер-министром Тони Блейром и канцлером Германии Герхардом Шредером Владимир Путин быстро нашел взаимопонимание, то с французским президентом отношения никак не складывались. Дошло до того, что на встрече «большой восьмерки» прошлым летом Путин не захотел лично встретиться с Шираком, хотя все остальные западные лидеры аудиенции удостоились.
Потепление началось с официального визита российского президента в Париж в октябре прошлого года. С тех пор двусторонние отношения пошли на подъем, хотя постоянно подвергались воздействию ряда небольших, но болезненных скандалов, последним из которых была история с попыткой наложения ареста на российские самолеты в Бурже (см. «РМ» *4370).
В ходе нынешнего визита Кремль явно надеется не только окончательно перевернуть неудачную страницу в отношениях с Францией, но и добиться большего вывести взаимовыгодное сотрудничество двух стран чуть ли не на союзнический уровень, как это уже однажды было при генерале де Голле в 60-е годы. Тогда политика Франции была подчинена задаче восстановления статуса великой державы, утраченного в ходе Второй Мировой войны. Достижение этой цели генерал де Голль, тогдашний французский президент, свел к реализации четырех рекомендаций:
вновь обрести утраченную независимость в ключевой стратегической области путем создания ядерных сил сдерживания, которые должны позволить в принципе самостоятельно гарантировать оборону национальной территории;
рационально распорядиться своим колониальным наследием, то есть видоизменить связи с бывшими французскими заморскими владениями так, чтобы не утратить над ними контроль;
обеспечить себе усилитель геополитической мощи благодаря созданию общеевропейской организации по инициативе Франции;
наконец, по-прежнему проводить независимую внешнюю политику без оглядки на кого бы то ни было.
И в этом советские руководители активно поддерживали де Голля, надеясь максимально противопоставить Францию Соединенным Штатам и НАТО. Но надежды тогдашних кремлевских руководителей не увенчались успехом: во всех принципиальных вопросах мировой политики Франция поддерживала (хотя и с разной степенью интенсивности) Северо-Атлантический союз. Теперь уже постсоветского главу России, президента Путина вдохновляет на далеко идущие планы в отношении Франции ее особая позиция по вопросу о создании американцами национальной системы противоракетной обороны. Уже неоднократно представители МИДа и Минобороны России заявляли, что «французы не меньше русских заинтересованы в сохранении действующих разоруженческих механизмов, прежде всего договора по ПРО 1972 года». Их разрушение поставит под угрозу эффективность ядерного потенциала Франции вот почему она, единственная из стран НАТО, голосует в ООН по этим проблемам солидарно с Россией. Но это явно недостаточное условие, чтобы надеяться на некие доверительные отношения с Францией в ущерб ее обязательствам перед НАТО и ЕС.
К тому же российскому руководству необходимо поддерживать диалог не только с Елисейским дворцом, но и с французским правительством. А социалисты, стоящие ныне у руля власти Пятой республики, известны куда большей идеологической нетерпимостью, чем правоцентристская оппозиция или президент Ширак, издавна симпатизирующий России. Так что в условиях существующего в Париже «двоевластия» президент-консерватор не может по одной лишь своей воле определять политику «чужого» ему правительства социалистов. А сама Россия еще должна доказать общественному мнению во Франции (и на Западе в целом), что соответствует «евростандартам».
