Мимо Маркса,
мимо Фрейда

«Цель данной работы выявить прямые и косвенные цитаты из Священного Писания, использованные Достоевским, и проанализировать их роль в художественной ткани романов», предупреждает автор, профессор, между прочим, университета Кальяри (Италия).

Но, преодолев первую страницу, читатель (еще прежде не убоявшийся заглавия) будет приятно удивлен: книжка ярче и глубже, чем представляется.

Она написана человеком, для которого тексты Достоевского живы и персонажи реальны, причем настолько, что судьбу иных еще не поздно изменить, высказав о них чуть ли не им в лицо правду, о которой они едва догадываются.

И эта правда, очень похоже, для Симонетты Сальвестрони по-настоящему важна.

Речь идет о смысле человеческой жизни, каким он открывается «православному воззрению». С.Сальвестрони уверена, что Достоевский обладал этим воззрением вполне (по-моему, даже склонна отождествлять с «православным воззрением» его писательский дар) и романы его специально так устроены, чтобы лучами православия выявить метастазы зла в психике современных людей.

Православие же в данной работе сужено (если угодно, расширено или даже поднято) до учения отцов Церкви, а точней одного из них, Исаака Сирина. Не знаю, правомерно ли это. Надеюсь, что да: христианство Исаака Сирина в высшей степени человечно, и его проповедь явно опирается на выстраданный религиозный опыт; св. Франциск Ассизский вряд ли знал об этом сирийском аскете, но мне мнится сходство интонаций.

Так вот, не знаю, правомерна ли такая трактовка, но плодотворна несомненно. Достоевский читал труды Исаака Сирина и рецензируемая книжка убедительно доказывает, что этот голос в нем постоянно звучал.

Это дает ключ к некоторым сценам и характерам и вообще позволяет подойти к Достоевскому поближе, раздвигая мнимые аксиомы.

Скажем, только ленивый не писал, что герои Достоевского устремлены к метафизической свободе. А С.Сальвестрони утверждает: хотят главным образом счастья, и предчувствуют его, и даже иногда достигают в момент, «когда человек, испытывая непомерную боль и унижение, которые ставят его на колени, на короткий миг ощущает возможность иного существования, наполненного любовью, обнимающей всех и вся, даже собственную низость и вину».

Это верная, по-моему, мысль, и она подтверждается тут анализом романов. Хотя иные пассажи в этом духе придают исследованию черты богословского трактата.

Интересней всего в этой книге работа с персонажами Достоевского. С.Сальвестрони видит их насквозь, хотя бывает пристрастна: явно не любит, например, бедную Настасью Филипповну и явно недооценивает Мармеладова. Но зато замечает вещи, которых не видел до нее, кажется, никто, и очень тонко судит о Мышкине, Ставрогине, Иване Карамазове.

Жаль, что иногда впрочем, довольно редко, ценная мысль испорчена небрежным переводом: «Мышкин побежден своим сопротивлением стать взрослым: то есть принять тяжелый процесс познания, ведущий к встрече лицом к лицу с темнотой и злом не только в других, но и в самом себе».

Что касается выявления и интерпретации собственно евангельских цитат, все это проделано тщательно, однако не переворачивает сложившихся представлений.

Только в одном случае, едва ли не мимоходом, автор совершенно по-новому освещает тему, изученную, казалось, вдоль и поперек: «Петербург Достоевского». Кто не знает этого места из романа «Преступление и наказание»: Раскольников стоит на Николаевском мосту, всматриваясь в городскую панораму? «Необъяснимым холодом веяло на него всегда от этой великолепной панорамы; духом немым и глухим полна была для него эта пышная картина...» Но, если не ошибаюсь, никто, даже Анциферов, никто, кроме Симонетты Сальвестрони, не припомнил, что словами «дух немый и глухий» (именно так! а в переводе рецензируемой книги ошибка!) этими самыми словами Иисус окликает «духа нечистого», изгоняя его. Пояснение как будто незначительное, а дорогого стоит.

Короче говоря, книга эта многим понадобится и долго будет нужна.

САМУИЛ ЛУРЬЕ

Санкт-Петербург

©   "Русская мысль", Париж,
N 4385, 15 ноября 2001 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»:     ...