|
АСПЕКТЫ СОВРЕМЕННОГО МИРА |
Около двух лет прошло с издания «Черной книги коммунизма» в России, труда, описывающего преступления коммунизма в мировом масштабе (см. «РМ» N4300). На Западе книга в течение четырех лет была переиздана многократно, в России «Союз правых сил» осуществил в 2001 г. грандиозную акцию «долговременной пропаганды»: переиздал книгу стотысячным тиражом и бесплатно разослал в школьные, университетские и городские библиотеки. Однако общественной дискуссии, подобной спорам историков во Франции или Германии, почти не наблюдается. Есть только отдельные статьи, рецензии. Для примера: в русском Интернете на запрос «дисскусия о «Черной книге коммунизма»» стандартный поисковик нашел 5 (пять) сайтов, в немецком 265 (в 53 раза больше). Чем объяснить такую вялую реакцию российской общественности? Некоторые отмечают, что у большинства российского населения совсем другие проблемы не до дискуссий. Ну, а интеллигенция? Тут тоже почти не спорят: вероятно, не видят смысла все равно оппонентов не переубедишь... Однако многие отмечают и другое явление: еще года три-четыре назад, не говоря уже о начале 1990-х, спорили весьма активно. Сейчас не так.
Немного изменить ситуацию с молчанием о «Черной книге» призвано вышедшее в прошлом году в Киеве издание: «Коммунизм, террор, человек» сборник 11 дискуссионных статей историков из Германии, Польши, США, Израиля. Несмотря на скромные размеры книги, исследования, представленные в ней, выполнены на высоком уровне с использованием архивных документов и литературы на нескольких языках. Статьи отражают разные точки зрения и как бы дополняют друг друга.
Малоизвестные страницы истории СССР открывают статьи Йорга Баберовски (Тюбинген) «Или за социализм, или в Архангельск! (Сталинизм как крестовый поход против всего чужого)», Давида Фееста (Геттинген) «Террор и насилие в эстонской деревне» и Терри Мартина (Кембридж) «Террор против наций в Советском Союзе». Все три статьи посвящены политике Сталина по отношению к национальным меньшинствам.
Йорг Баберовски описывает судьбу Азербайджана в 20-30-е гг. (Кстати, в российской историографии весьма слабо представлены работы по истории бывших союзных республик.) В работе раскрыта борьба коммунистов не только против отдельных классов или социальных слоев азербайджанского общества, но и против самой народной культуры, религии, важнейших традиций и обычаев азеро-тюрок. На основании этого важного примера Баберовски делает вывод о том, что в борьбе против всего чужого сталинизм сближается с гитлеризмом.
Примерно эту же идею отстаивает в своей статье Терри Мартин, добавляющий, что «концепция и практика террора влияюет на дальнейший ход событий». То есть массовый социальный террор послужил как бы «прологом» к террору против национальностей. Как и в Третьем Рейхе, целые национальности обвинялись в «асоциальном поведении» преступности (цыгане), поголовном антисоветизме и сотрудничестве с врагом (чеченцы, калмыки, крымские татары и др.), глобальном антисоветском заговоре (евреи) и т.д. и т.п. Мартин находит в сталинском терроре определенное сходство с нацистским «как с точки зрения целевых установок, так и с точки зрения риторики».
Статья Давида Фееста больше посвящена социальным, а не национальным аспектам послевоенного террора в эстонской деревне. В статье наглядно показан беспорядок при проведении репрессий, что несколько опровергает тезис Н.Верта, одного из авторов «Черной книги коммунизма», об отлаженной тоталитарной машине упорядоченного террора, а также разногласия между Таллином и Москвой при проведении коллективизации и террора. Таллин настаивал на более мягком варианте, Москва, как и в случае с Азербайджаном, повела поход «против всего чужого» более радикально. Однако эстонские коммунисты и по собственному желанию проводили террор, и нельзя их представить только как жертв чисток, в которые они попали в 1949-1951 гг.
Также теме жертв посвящена статья Сузанны Шаттенберг (Эрланген) «К вопросу о вине. Новые концепции в советологии на примере «дела инженеров» 20-30-х годов». На многочисленном мемуарном и документальном материале автор утверждает ответственность советского общества за террор и подвергает сомнению тезис Н.Верта о «государстве против народа». Народ (в данном случае инженеры и рабочие), во всяком случае значительная его часть, поддерживал террор, чекисты не работали против воли всего населения. Сталин умело использовал накопившийся конфликтный потенциал общества, а не создавал его.
Несколько другой тезис выдвигает Дан Динер (Израиль) в статье «Историческая память и познание. Национализм и сталинизм в сопоставительном контексте». По его мнению, в России сталинский террор шел против государствообразующей нации русских, а в Германии режим был «вместе с нацией». Хотя историк и признает сходство национал-социализма и коммунизма, все же эти два режима он признаёт сильно отличающимися друг от друга как по характеру действий, так и по внутренней сущности.
Фритьоф Мейер (Гамбург), наоборот, признавая отличия режима, главными считает все же сходства, что и отражено в названии его статьи ««Молодец» и «гениальный парень». Гитлер и Сталин: точки соприкосновения между немецким и русским национал-социализмом». Политолог подчеркивает, что первыми и последними жертвами Гитлера были немцы, оба диктатора Гитлер и Сталин признавали сходство режимов и высказывались весьма похоже по многим вопросам. А «человеческие бойни» как своему народу, так и чужим устраивали или провоцировали оба.
В логике же сопоставления и сравнения написана статьи Йоахима фон Путткамера (Фрайбург) «К вопросу о логике репрессий в коммунистических странах. Сравнительный анализ событий в Чехословакии и Венгрии» и Петера Ульриха Вайса (Потсдам): «Два режима одна система. Деспотизм в Румынии: 1944-1989 гг.», а также поляка Влодзимежа Бородзея «Насилие в Польской Народной Республике (1944-1989)». Описывается террор в четырех восточноевропейских странах, причем в каждой отдельной стране террор шел с разной интенсивностью в разные периоды. То есть многое зависело от целого ряда условий, включая и личность диктатора.
Начинает сборник статья, которая по логике могла бы его завершать: «Сталинизм и террор». Немецкий историк из Геттингена Манфред Хильдермайер ставит вопрос о причине и сути сталинских репрессий. Массовый террор он признаёт одной из важнейших составляющих сталинизма. Но, учитывая совершенно разные этапы насилия, суть этого явления объясняют, по классификации Хильдермайера, в основном четыре теории: самое новое объяснение в исторических кругах связь между коммунистической идеологией и террором (подчеркнутая в «Черной книге»); соображения, высказываемые теоретиками модели тоталитаризма, когда основной причиной террора называют самого Сталина и его систему власти; третье объяснение террор порождали настроения и противоречия в самом обществе, «импульс насилия распространялся на нижнем уровне сам по себе»; наконец, четвертый вариант объяснения истребления миллионов людей своеобразное совмещение теории о роли диктатора и механизмов его власти и третьего варианта о стихийном развитии общественных процессов, «самодинамике организационного хаоса и борьбы за власть на местах».
И, наконец, сравнению режимов по их сущности посвящена статья профессора Тюбингенского университета Дитриха Бейрау: «Нацистский режим и сталинская система. Рискованное сопоставление». Исходя из теории тоталитаризма и новых данных, ставших доступными в последние годы, автор выделяет несколько фундаментальных сходств двух режимов: ожидание спасительного чуда в экономике и политике, теории заговоров и их корни, сортировка населения по определенным признакам, создание образа вымышленного врага, подвергаемого реальным репрессиям. В завершение рассмотрен вопрос о том, какое влияние на внутреннюю и внешнюю политику обеих систем оказали элементы неомеркантилизма: в одном случае грабительские войны за захват колоний, в другом превращение самой страны в некое подобие внутренней колонии. Чем все это закончилось в обоих случаях, хорошо известно.
АЛЕКСАНДР ГОГУН
Берлин
© "Русская мысль", Париж,
N 4396, 14 февраля 2002 г.
... |
|
|
|
|