Памяти Елены Сергеевны Вентцель
(И.Грековой)

Вскоре после своего 95-летия в Москве умерла ученый-математик Елена Сергеевна Вентцель доктор технических наук, профессор, автор классического университетского учебника по теории вероятностей, многих десятков научных работ (и называла себя "научный работник" а кто ученый, кто нет, время рассудит)...

Давно ли, вспомните, вы встречали в газете или журнале слово прощания с математиком, химиком, инженером, врачом?.. Иное дело музыкант, актер или писатель: ведь это несет утраты культура. Так ли? В Советском Союзе середины века, где гуманитарная и творческая интеллигенция за три десятка лет частью была истреблена, частью выродилась в идеологическую обслугу режима, "физики", "младшие научные сотрудники" выходили на авансцену культурной и духовной жизни не по веяниям моды, возвестившей "век НТР", а по необходимости внутреннего устройства: открывать новое, проникать за казавшиеся прежде незыблемыми пределы, подвергать сомнению непреложные истины освоив эти навыки на рабочем месте, разве не естественно вынести их "за проходную", в повседневность и в сферу жизненных убеждений? А чтобы разобраться в этом разве не естественно попытаться сперва описать и осмыслить жизнь "за проходной", внутренний мир обитателей НИИ и КБ?

Так в конце 50-х из зрелого математика родился молодой писатель прозаик И.Грекова. И в псевдониме, образованном от названия буквы "игрек", обозначающей в уравнении одну из искомых величин, та же мысль: искать в человеке неизвестное, учиться определять его подлинную величину.

Первая прогремевшая вещь И.Грековой, опубликованный в 1962 г. в "Новом мире" рассказ "За проходной", во многом плоть от плоти советского производственного очерка про трудовой энтузиазм. Но уже здесь герои писательницы живые и хорошо понимающие, чего стоит трудовой энтузиазм по-советски (потому и возникает весьма острая по тем временам сцена, когда забредшему корреспонденту докладывают о производственных успехах в издевательски казенных, пустых и безликих выражениях).

Чтобы делать дело надо быть личностью. Этим и выбивалась проза И.Грековой из советского ряда: в ее "трудовых коллективах" не было людей-функций, винтиков социального механизма. И невероятные идеи, и житейская неустроенность, и желание любви у каждого из ее персонажей оставались собственными, частными и особыми. Тем легче было писательнице при необходимости выйти с привычного поля институтской кафедры или испытательного полигона в стены коммунальной квартиры: поздняя повесть "Вдовий пароход" скорбная хроника нескольких людских судеб, одинаково искалеченных жизнью, но неизменно обнаруживающих в укромном уголке души источник тепла и света.

Прозу И.Грековой нельзя назвать диссидентской, хотя одна из ее книг, повесть "Свежо предание", и прождала публикации былинные 33 года. В ней Елена Сергеевна (урожденная Долгинцева, а Венцель по мужу, родом из прибалтийских немцев) с редкой убедительностью раскрывает тему русского еврейства, в котором сосредоточена, может быть, самая суть русской духовной и интеллектуальной жизни: неспроста главный герой повести тезка толстовского, Константин Левин.)

Но и в каждом ее сочинении, более или менее благополучно изданном в СССР, что-нибудь непременно было "не так". Взять хотя бы переходящий из одной книги в другую образ очень немолодого человека прежней, дореволюционной еще закалки, с трудом вписывающегося в новый духовный и культурный пейзаж, возникший на выжженной репрессиями советской земле, эта связь с прошлым, с истинной, глубокой культурой всякий раз оказывается у И.Грековой невероятно притягательна (самый выразительный из этих образов генерал Сиверс в повести "На испытаниях"). Вообще И.Грекова была на редкость верна себе в своем творчестве: если уж ее волновал какой-то тип личности, какой-то психологический сюжет (скажем, сюжет взаимоотношений женщины-ученого со своими детьми-подростками, которым достается не так много внимания, как хотелось бы, явно автобиографический, как и многое еще у писательницы), то она возвращалась к нему снова и снова, не боясь повторять отдельные мелкие черты, но в конечном счете оборачивая каждый раз по-новому...

Проза И.Грековой аскетична, не балует лишними красками. "У нас дело чести не говорить лишних слов", объясняла она, апеллируя к мировосприятию своего изначального цеха: математиков, ревнителей точности формулировок и строгости мысли. Тем ярче и всегда к месту вспыхивают на ровном, лаконичном фоне ее письма находки: как в раннем еще рассказе слепой юноша просит товарища описать внешность девушки и тот отвечает: "Она похожа на три розы сразу"...

Есть литература, призванная открывать новые пути, учить современников и потомков новому видению. Есть литература, чья участь обслуживать нетребовательный спрос, повторяя зады. И есть еще литература, которой по плечу особая миссия: свидетельствовать о своем времени и о людях, которые составляют его соль. Место этой литературы может показаться скромным но страшно подумать, какая могла бы на ее месте быть пустота. Спасибо, Елена Сергеевна, что это место не осталось пустым.

ДМИТРИЙ КУЗЬМИН

Москва

©   "Русская мысль", Париж,
N 4406, 25 апреля 2002 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»:  ...