Одна из загубленных жизней

Павел Проценко. Цветочница Марфа. М., «Русский путь», 2002.

30 октября мы отмечали День политзаключенного. Количество жертв коммунистического режима в нашей стране до сих пор официально не установлено. Во всяком случае, оно исчисляется десятками миллионов. Ни один из иностранных завоевателей, ни одна война не принесли такого числа загубленных, какое принесла кучка фанатиков, захвативших власть в России в 1917 году. Но главное даже не в этом.

«И не раскаялись они в убийствах своих... ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем». Эта цитата из Откровения Иоанна Богослова стала эпиграфом только что вышедшей книги историка и публициста, бывшего политзаключенного Павла Проценко «Цветочница Марфа».

Книга рассказывает об одной из тех самых десятков миллионов загубленных жизней о русской крестьянке Марфе Кондратьевой, глубоко верующей христианке, которая вырастила семерых детей, в необычайно трудных условиях сумела отстоять от разрушения два деревенских храма и в конце концов погибла в сталинских застенках.

Ее трагическая судьба разворачивается на фоне грандиозных событий: коллективизация и последовавшее за ним колхозное рабство, Вторая Мировая война. Но главная тема борьба режима с религией, с христианством. Методы этой борьбы показаны во всех деталях. Вот, например, в 1936 г. закрывается храм. Но закрывается лишь фактически, официально он продолжает числиться за общиной верующих. «Расчет был простой: с одной стороны, верующие, лишенные духовного окормления, сломленные постоянным конфликтом с государством, не смогут содержать церковь в надлежащем порядке и внутренне будут подготовлены к ее окончательной "ликвидации", с другой стороны, если паче чаяния, община окажется стойкой и сможет поддерживать должное состояние культового сооружения (и, как правило, поддерживала, если власть не организовывала налеты на молитвенное здание), выявить неформальных руководителей из прихожан». Таким «неформальным руководителем», а в переводе на нормальный язык хранителем и стала Марфа Кондратьева. Она была старостой деревенского храма, и в книге подробно рассказано обо всех перипетиях ее неравной борьбы с режимом.

Расправились с ней в годы войны. Той самой войны, которая якобы подвигла «отца народов» искать примирения с православием. Формальное примирение было на высшем уровне. А на местах происходило другое. Осенью 1941 г., когда германские войска стояли у ворот Москвы, в одной из «тыловых» деревень власти завели дело против женщины, сыновья которой мужественно сражались на фронте. Собирались показания типа: «Кондратьева... давно антисоветски настроена, активная церковница, колхозным строем вечно недовольна», «Кондратьева... будучи активной церковницей, открыто высказывает свои враждебные настроения по вопросам всех мероприятий, проводимых партией и правительством».

Что же это были за мероприятия? «Активисты» во главе с колхозными руководителями вламывались в избы и требовали у хозяев отдать иконы на сжигание. Если не отдавали устраивались обыски. «Найденные иконы тащили на прогон, которым пастухи водили стадо коров на луг ... и разжигали костры». Костры из религиозных книг в конце 20-х начале 30-х горели на площади Карла Маркса в центре Ногинска (бывшего Богородска). Естественно, что неодобрительно отзываться о таких мероприятиях партии и правительства мог только закоренелый враг...

«Если бы односельчане смогли посетить Марфу в концлагере, они вряд ли узнали бы деревенскую цветочницу, превратившуюся в доходягу. Однако она постоянно беспокоилась о вверенном ей храме. "Напишите, обращалась она к домашним, у вас ли ключи от церкви. Если у вас, то сходите, поглядите, все ли там в порядке"».

Умерла Марфа в лагере в ноябре 1943 года.

АНДРЕЙ АНТОНОВ
(«Прима»)

Москва

©   "Русская мысль", Париж,
N 4431, 14 ноября 2002 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»:  ...