Судьба века
в истории одной семьи

С Никитой Кривошеиным беседует в Санкт-Петербурге наш корреспондент Ильмира Степанова

Недавно парижанин Никита Кривошеин приезжал в Петербург по случаю выхода в издательстве журнала «Звезда» документальной книги воспоминаний «Судьба века: Кривошеины». В истории этой семьи действительно отразился весь ХХ век. Его дед, Александр Васильевич, государственный деятель, министр земледелия и землеустройств, руководил проведением столыпинской реформы. Отец, штабс-капитан лейб-гвардии конной артиллерии Игорь Александрович, и мать, Нина Алексеевна (урожденная Мещерская), в 1920 г. оказались в Париже. Игорь Кривошеин принимал активное участие во французском Сопротивлении, был арестован гестапо и попал в Бухенвальд, откуда был освобожден в 1945 году. В 1947 г. был выслан из Франции, вслед за ним жена с сыном репатриировались в СССР. В сентябре 1949 г. арестован. Отбывал срок в знаменитой Марфинской шарашке (Мавринской в романе Солженицына «В круге первом»). А в 1957 г. был арестован и сам Никита. Только через 25 лет Кривошеиным вновь удалось вернуться во Францию...

Судьба семьи Кривошеиных легла в основу кинофильма французского режиссера Режиса Варнье «Восток Запад». Впервые в игровом кино была рассказана история репатриантов тех, кто после революции покинул Россию и оказался за границей, а после победы 1945 г. вернулся в СССР.

Никита Игоревич, вы по профессии синхронный переводчик...

Уточню: «кабинный синхронный переводчик». То есть через мой головной «компьютер» годами таким паразитарным образом шла чужая речь. На 90 процентов глупая, часто технически скучная, идеологически разношерстная. Все это надо было мгновенно структурировать, «переоформить» и тут же внятно высказать.

Давайте попробуем «перевести» некоторые эпизоды фильма «Восток Запад». Я буду говорить, как было в кино, а вы как на самом деле... Итак, русский эмигрант Алексей Головин с женой-француженкой Мари и сыном Сергеем вместе с сотней соотечественников возвращается на родину. На теплоходе играет музыка, энкаведешник произносит торжественные речи и даже поет романсы...

Этот эпизод с кораблем взят из воспоминаний моей матери. Мы с ней плыли из Марселя на электроходе «Россия». Как говорила мама, судьба тогда словно сделала прощальный подарок. Весь морской путь до Одессы не то что качки, даже волн не видели. Шли вдоль итальянских берегов, мимо греческого архипелага всюду солнце, красота и водная гладь. Зашли в Неаполь и почему-то простояли там полтора дня, нам даже разрешали сходить на берег. Кормили отлично: всегда свежие фрукты, соки, разнообразные блюда. С утра выходили на палубу, разгуливали или усаживались в шезлонги, слушая музыку. Такое чудесное морское путешествие...

Моя мать, Нина Мещерская, родилась в Петербурге. В декабре 1919 г. ей удалось попасть во Францию через Финляндию: перешла границу по льду Финского залива. Отец в октябре 1920-го вместе с войсками Врангеля оказался сначала в Константинополе, потом в Париже. Там мои родители и познакомились. А я родился во Франции в 1934-м... Папа уехал в СССР первым, это было в октябре 1947-го. Для него репатриация была подсознательным стремлением ускорить желаемый процесс: казалось, после победы в СССР все будет иначе... Через полгода вслед за ним отправились и мы.

В кино в одесском порту пассажиров встречают люди в военной форме: одних налево, других направо. Кто-то в панике заметался получил пулю.

Да, они нас встречали. Но насчет пули это бред. Все было коварнее, изощреннее и не столь явно. Великий французский эссеист Вель говорил, что у коммунизма есть поразительное магическое свойство быть уэллсовским человеком-невидимкой. Тебя, как в фильме ужасов, постепенно окутывала, оплетала паутина...

Мы пришвартовались в одесском порту. Завтра Первое мая. Сидим, ждем. В каюту входит военный в форме НКВД, просит маму открыть сумочку и отбирает три модных журнала: «Это запрещено». Нам говорят: поедете в Люстдорф, это недалеко. На пристани нас ждут грузовики, за рулем солдаты. Нас привезли в настоящий лагерь с вышками, собаками, с колючей проволокой и бараками.

Герой картины Алексей, которого играет Олег Меньшиков, хороший врач, поэтому ему поручают ответственную работу в медпункте ткацкой фабрики. Нашлась ли работа в России для вашего отца, Игоря Кривошеина?

Он был не врач, а высококлассный инженер с двумя дипломами Сорбонны. Получив направление от министерства электропромышленности, работал на заводе в Ульяновске, пока в сентябре 1949 г. его не арестовали. Его осудили на 10 лет лагеря по доносу соседки-осведомительницы за «сотрудничество с международной буржуазией».

Значит, коммуналка, в которой жили Головины, была похожа на ту, в которой оказалась ваша семья?

Да, она тоже из воспоминаний матери. Через переселенческий отдел мы получили комнату в деревянном старом доме. Среди соседей оказались будущие стукачи некая чета Романовых. Люди уже немолодые, слащавые до приторности. Он бывший счетовод и... бывший регент церковного хора, она белошвейка и повариха. Романовы жили за «стенкой» фанерной перегородкой, которая сантиметров на пятнадцать не доходила до потолка, и постоянно нас подслушивали. Папу забрали по ходу кампании ликвидации репатриантов, и доносы Александры Петровны были частью подготовки ареста.

Что в «Востоке Западе» показалось вам совсем неправдой?

Во-первых, как я уже говорил, выстрел в Одесском порту. Это придумано для кино. Второй, более принципиальный момент то, что главный герой, пытаясь спасти жену, стал членом партии. Это совершенно исключено! Были репатрианты, сделавшие карьеру. Были совершенно благополучные, верно служившие режиму и даже облагодетельствованные им.

Но никого из них никогда в партию не принимали. Это миф. Но в целом в фильме «Восток Запад» минимум «клюквы», он совсем неплохой, хотя жизнь и кино все-таки разные вещи.

А еще мне жаль, что у режиссера не нашлось корректности хотя бы в титрах сослаться на воспоминания моей покойной матери.

А как складывалась ваша судьба в Советском Союзе?

По иронии судьбы, меня приняли в ту самую школу, которую окончил Ленин. Нам говорили, что это великая честь. А когда арестовали отца, пришлось пойти работать на завод токарем, и доучиваться в вечерней школе рабочей молодежи. Помню, 2 сентября 1949 г. в Ульяновске был траурный митинг памяти Жданова. Я увидел фанерную, плохо выкрашенную, хлипкую трибуну, на ней серолицых людей в шляпах, а перед ними толпу в ватниках. Вот тогда я все понял...

Потом уехал в Москву, окончил Иняз, поступил на работу во французскую редакцию журнала «Новое время». Арестовали меня в 1957 г. за публикацию в газете «Монд» о вторжении советских войск в Венгрию.

Я попал на 11-й лагпункт Дубравлага. Это мордовские лагеря Темники, задуманные еще в Первую Мировую войну для немецких пленных. Немногим меньше двухсот километров от лагеря Арзамас-16. Там изготовляли атомные и термоядерные заряды к ракетам. Совсем недалеко лежавшая тогда в руинах Дивеевская обитель. Когда нас везли этапом в Явас, милиционеры в Дивееве вылавливали и удаляли редких паломников. Теперь Арзамас-16 ржавеет, Явас по-прежнему существует как лагерь, а Дивеево восстанавливается с Божьей помощью.

Нынешняя поездка в Петербург была для вас особенно насыщенной: вы не только представляли книгу, но и участвовали в праздновании 200-летия Пажеского корпуса...

Да, и это было особенно приятно. Как сказал внук последнего директора Пажеского корпуса генерала Епанчина барон Эдуард Фальц-Фейн, «здесь учились лучшие офицеры, воспитывались настоящие мужчины и самые уникальные люди России». Я благодарил Бога за подаренную милость: я смог быть на литургии в дивной церкви Кваренги, где совсем молодыми молились мой отец Игорь Кривошеин и его старший брат Василий.

Оба они были зачислены в лейб-гвардии конную артиллерию. Оба успели попасть на фронты Первой Мировой. В Государственном историческом архиве Петербурга сохранились их письма. Поручик Игорь Кривошеин писал своему отцу: «Папа, я вчера побывал в деле...» Семейное воспитание и два года Пажеского корпуса на всю жизнь привили ему обостренную любовь к России, причем любовь деятельную.

Выступая на юбилейной конференции, я говорил об этом. А еще о том, что отец часто говорил мне: «Самое трудное не исполнить свой долг, а знать, в чем он состоит». И вот история России снова не в чужом, а в своем русле. Будем надеяться, что нынешним молодым военным не придется больше мучиться для того, чтобы уяснить себе, в чем состоит их долг.

©   "Русская мысль", Париж,
N 4441, 30 января 2003 г.

ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ СЕРВЕРА »»:  ...