|
Лекция, прочитанная на семинаре
в Свободном университете «Русской мысли» (Москва, 17 июня 1999 г.) |
Иконоборцы дали отрицательный ответ на третий вопрос, что, по мнению их противников, вело иконоборцев к отрицательному ответу и на два первых вопроса. Обоснования иконоборцев носили одновременно богословский и философский характер. Богословские: почитание иконы есть идолопоклонство. Икона как таковая заключает в себе ересь. Если на ней изображена только человеческая природа, она разделяет две природы, впадая в осужденное несторианство. Если же икона претендует на изображение божественной природы, что, конечно, абсурдно, то это подразумевает, что плоть была поглощена божественной природой, а это уже монофизитство, которое тоже осуждено. Философские император Константин V писал: "Образ должен быть единосущен изображаемому первообразу, дабы все было сохранено, иначе это не образ". Это было греческое учение, согласно которому изображение есть причастность первообразу, старое магическое учение, которое, однако, получило одобрение философии. Икона, простое материальное и мертвое отображение, не может быть причастно первообразу Живому, Сущему. К тому же "низкая и мертвая материя" красок и деревянных досок неизмеримо далека от божественной и славной жизни святых первообразов. Материальный мир не может передать славу сверхчувственного мира. "Видя красоты плоти, писал Плотин, не следует устремляться к ним, но, зная, что они суть лишь образы, следы и тени, следует бежать к той красоте, образом которой они являются". Со времен Оригена, Евсевия и Евагрия образ является тем, что следует превзойти. Ради этого изображению противопоставлялись чистые символы: крест, не несущий Распятого, или даже Евхаристия, причем забывалось, что святые Дары это не образ, но реальное присутствие того, что они символизируют. Что касается уничтоженных изображений, их заменили декоративным орнаментом с растительными или животными элементами, не столь отдаленным от мусульманских декоративных мотивов того времени.
Ответы иконопочитателей касаются трех пунктов. Прежде всего это разработанный св. Иоанном Дамаскином аргумент о том, что воплощение искупило материю и мы почитаем материю, через которую нам было даровано спасение, поскольку она исполнена божественной энергии и благодати. Иоанн Дамаскин оправдывает икону ее богоносностью. Материя ведет нас к нематериальному Богу, вознося нас, если можно так выразиться, против течения, которым в нее нисходит божественная энергия. Затем Патриарх Никифор отверг концепцию образа как сущностной причастности к первообразу. Он взял в пример бестелесных ангелов. Можно ли их изображать? Нет, отвечают иконоборцы, поскольку форма их не может быть очерчена. Но вопрос состоит не в том, может ли быть очерчена форма ангелов, возражает на это Никифор, а в том, рисуют ли ангелов, изображают ли их. Образ есть лишь подобие, нисколько не причастное природе первообраза. Никифор смягчал спор об образе, умаляя его достоинство. Наконец, Феодор, игумен Студийского монастыря, нашел самое изящное решение вопроса. Икона Христа не является изображением ни непередаваемой божественной природы, ни природы человеческой, которая является отвлеченным понятием, на иконе изображена конкретная личность с присущими ей индивидуальными чертами. Она являет не две природы, а личность Христа, Его ипостась, то есть Человека из Назарета, в личности которого неслиянно и нераздельно соединены божественная и человеческая природы. Икона хороша, пока она носит ипостасный характер, в противном случае ее можно бросить в огонь. Вопрос о природах, из-за которого начался спор, снят. Напротив, в отношении ипостаси Студит доходит до крайности. Он не боится сказать, что ипостась реально присутствует в образе, более того что у иконы та же ипостась, что и у Христа.
© "Русская мысль", Париж,
N 4275, 24 июня 1999 г.,
N 4276, 01 июля 1999 г.,
N 4277, 08 июля 1999 г.
| [ 3 / 15 ] | ||||
|
|
||||
|
||||
